Престидижитатор.

Оцените материал
(2 голосов)

Визг тормозов давит на уши. Серая лента ремня больно впивается в грудь.

  - Идиотка! - Инга с яростью давит на клаксон.

  Ворона нехотя срывается с мокрого асфальта.

В небе над вспаханным полем медленно кружат черные точки. Сквозь приоткрытое окно доносится многоголосое карканье этого живого омута, вихрящегося среди низких осенних туч.

  Я провожаю птицу взглядом, пока та не теряется из вида. Под конец она взмывает вверх, спеша присоединиться к стае сородичей.

  "Минивэн" мягко набирает скорость.

  Я оборачиваюсь и бросаю взгляд на Кристину. Сидя за спиной Инги, она нетерпеливо выстукивает по стеклу длинными пальцами.

  - Ну? - В ее голосе сквозят нотки нетерпения.

  Я молча смотрю на миловидное лицо дочери. В свои пятнадцать она очень привлекательна. Улыбаюсь в ответ.

  - Ну что еще? - Она уже кричит, не скрывая раздражения. Карие глаза широко распахнуты, гримаса негодования искривила губы и заставила морщины собраться у переносицы.

  Узнаю свою дочь. Она и впрямь хороша собой, но лишь когда не строит этих чудовищных гримас.

  - Ничего, - спокойно отвечаю я. Выдержав паузу, добавляю: - Не ори на отца. И не кривись.

  Кристина фыркает, картинно закатив глаза. Я снова улыбаюсь, и ее миленькое личико озаряется ответной улыбкой. Она показывает мне язык и отворачивается к окну, демонстрируя неубедительную заинтересованность в проносящихся мимо полях. Барабанная дробь ее пальцев усиливается.

  - И не тарабань, пожалуйста, - добавляет жена, плавно выкручивая руль.

  Я не умею водить машину. Несколько раз пробовал научиться, но тщетно. Я слишком рассеян для того, чтобы сидеть за рулем. Зато Инга прекрасно водит "минивэн", хотя права получила всего полгода назад. Но я всецело доверяю своей жене.

  Мы вместе уже семнадцать лет. За эти годы я в полной мере познал цену семейного счастья.

  Но сегодня... Черт бы побрал этот вызов.

  Кристина нехотя прекращает свои нервные барабанные дроби. Рядом с ней на детском автокресле мирно посапывает ее пятилетний брат. Я протягиваю руку назад и забираю из его расслабленных пальцев портативный видеоплеер. На экранчике суетятся потешные герои мультфильма.

  Максим, как и его сестра, унаследовал лучшие черты своей матери. Большие глаза, четко очерченный рот, аккуратный нос, густые кудри. От меня детям достались лишь темный цвет зрачков и высокие, причудливо изогнутые брови. У меня красивые дети, красивая жена.

  Я очень люблю свою семью.

  - Скоро уже? - нетерпеливо спрашивает Инга, спугивая пронзительным сигналом очередную птицу.

  В это субботнее утро трасса совершенно пуста. Лишь изредка встречаются вороны, деловито снующие по мокрому асфальту.

  От дома до взморья каких-то полсотни километров. Но мы даже в разгар сезона редко наведываемся на побережье. Чем ближе ты живешь к морю, тем реже тянет его увидеть. Приедается.

  Я настоял на маленьком путешествии, расписывая прелести прогулок у осеннего моря. Максим согласился без раздумий: поездка сулила очередное веселое приключение. И какая разница - летом или осенью. Кристину пришлось долго уговаривать, соблазняя совершенно нелепыми обещаниями. А Инга...

  Инга как-то призналась мне, что с детства не любит шум прибоя. Это напоминало ей отца и то, как он в бешенстве орал на мать, а она, маленькая девочка, рыдала в палатке, заткнув уши. Это было в Крыму. Они поехали в отпуск, жили прямо на берегу моря - дикарями. Отец напивался почти каждый вечер и устраивал скандалы, избивая мать в кровь. Позже, когда он забывался беспокойным сном, выгнав дочь из палатки, они с матерью всю ночь напролет плакали, сидя на берегу. И лишь к рассвету, обнимая избитую, униженную и уставшую мать, Инга засыпала под мерный шелест волн. Через полгода отец погиб в пьяной драке, но в сердце Инги навсегда поселился страх перед морем...

  Мне нужны они сегодня. Быть может, я сильно рискую. Подвергаю их жизни серьезной опасности. Наверняка можно было придумать иные варианты. Но я принял твердое решение. За минувшие годы я многому научился, и теперь как никогда уверен в собственных силах.

  - Скоро, - я киваю в ответ. Инга сосредоточена на дороге, но боковым зрением замечает мой кивок. Смотрит в зеркало заднего вида.

  - Уснул. Давно?

  Кристина тихо произносит:

  - Минут семь...

  Густая стена лесополосы слева резко расступается, являя нашим взорам бескрайнюю гладь. Вода выглядит унылым серым полотном среди буйства осенних красок.

  - Море! Пап, вон же море!

  Максим открывает глаза, едва услышав восторженный возглас сестры, и начинает пристально всматриваться в окно. Наконец, удивленно спрашивает:

  - Моле?.. Мы уже плиехали?

  Еще нет, но уже близко. Я способен безо всякой карты указать, где нам лучше свернуть. Я знаю это. Чувствую.

  Это чувство сродни тому, что приходит к человеку, когда кто-то стоит у него за спиной. И это - разновидность страха. Я ощущаю, как его липкие щупальца начинают пробираться сквозь тщетно возводимые в сознании барьеры. Одновременно с этим я обнаруживаю волну нарастающего возбуждения. Страх смешивается с этим возбуждением и преобразуется в нечто новое, пугающее своей потаенной силой. Что это - ярость?

  - Пап, а покажи фокус, - внезапно просит Максим.

  Я закрываю глаза и делаю глубокий вдох. Страх, возбуждение и ярость отступают, где-то внутри меня стягиваются в тугую пружину, готовую в любой момент развернуться. На смену им приходит долгожданное умиротворение.

  - Не отвлекай отца, - бросает Инга и обращается ко мне: - Так где нам лучше свернуть? Ты не прозеваешь?

  Не прозеваю. Я отчетливо ощущаю то место, где меня уже ждут. Куда меня позвали.

  Открыв глаза, я оборачиваюсь. Кристина настороженно вглядывается в морскую даль. Максим нетерпеливо ерзает в кресле.

  Подмигиваю мальчику, и он расплывается в улыбке. Подняв руку, с обеих сторон демонстрирую пустую ладонь. Собираю пальцы в кулак, делаю кистью замысловатые пасы, произнося какую-то неразборчивую чушь. Рывком откидываю руку в сторону Максима, одновременно раскрывая ладонь:

  - Вуаля!

  В его глазах вспыхивает смесь восторга с изумлением, и он своими ручонками сгребает с моей ладони золотистый шарик. Октябрь - не время для абрикосов, но в тот момент мне в голову не приходит ничего более подходящего.

  Максим впивается зубами в сочную мякоть плода, по подбородку мальчика стекает струйка прозрачного сока. Душистый абрикос наполнен свежестью и сладостью, словно только что сорван с ветки. Довольный мальчуган, аппетитно жуя, произносит что-то нечленораздельное. Я разбираю - "А еще есть?" - и с видом сожаления пожимаю плечами.

  - Что ты ему дал? - с интересом спрашивает Инга, и я поворачиваюсь к ней. Вместо ответа вскидываю вперед руку, почти касаясь пальцами лобового стекла:

  - Здесь.

  Инга недоверчиво всматривается вдаль, пытаясь обнаружить знак поворота. Его нет, однако Инга послушно сбавляет скорость.

  Через сотню метров мы сворачиваем. Неприметная грунтовка петляет среди невысоких холмов, покрытых густым сухостоем.

  Наконец, дорога кончается, и жена, вопросительно взглянув на меня, давит на тормоз. 'Минивэн' останавливается под раскидистым кленом, чья крона охвачена огненным куполом увядающих листьев.

  Я открываю дверь и выхожу из машины. Стылый октябрьский воздух наполнен запахом палой листвы. Я полной грудью втягиваю этот пьянящий аромат, обнаруживая в нем оттенок близкого моря. Оно там, за этим холмом.

  Плотнее запахиваю легкое пальтишко, ощущая промозглый ветерок. Убрав руки в карман, пинаю ногой ворох листвы. Красно-желтый фонтан блестящих от влаги листьев взмывает ввысь. Я слышу, как сзади восторженно хлопает в ладоши Максим. Высоко подняв голову, я закрываю глаза и делаю еще один долгий вдох.

  

  

  ...Через несколько минут мы спускаемся вниз. Впереди, взявшись за руки, по извилистой тропинке бодро шагают дети.

  Вскоре мы выходим к морю. Я оглядываюсь. Позади высится глинистый обрыв и прорезающая его неприметная тропка, по которой мы только что спустились. Где-то наверху под кленом стоит 'минивэн', в котором с книжкой в руках греется Инга. Море - не для нее...

  Сразу от края тропинки начинается широкая песчаная полоса пляжа, протянувшаяся в обе стороны на многие километры. Из-за крутых обрывов в этих краях практически нет приемлемых спусков к воде. Только такие вот едва приметные тропки среди немногочисленных расщелин. Поэтому даже в разгар сезона пляжи нередко пустуют.

  Максим, радостно визжа, тотчас устремляется к воде. Кристина бредет вслед за ним, обхватив себя руками. Ей зябко, несмотря на теплый вязаный свитер и плотную ткань узких джинсов. Любуясь за тем, как ее длинные волосы развеваются на пронизывающем ветру, я стою под обрывом, там, где начинается песок.

  Дети останавливаются у кромки воды. Ветер налетает порывами с разных сторон, создавая то причудливую рябь, то пенистые барханы. Неровные волны выплескиваются на берег и опадают с грозным шипением.

  Метрах в трехстах справа от места, где Максим и Кристина принялись швырять камни в море, я замечаю двоих мужчин в рыбацкой одежде. Они заняты возней со старой лодкой. Любопытно.

  - Море сегодня изумительно, не правда ли?

  Повернув голову, обнаруживаю слева от себя сидящего на складном стульчике пожилого человека. Он приветливо кивает мне. На его круглом морщинистом лице сияет широкая улыбка. Ослепительно белые зубы, высокий лоб и цепкий настороженный взгляд придают ему вид эдакого преуспевающего адвоката из какой-нибудь престижной конторы.

  На нем - элегантный черный плащ с поднятым воротником и фетровая шляпа с широкими полями. В проеме воротника виднеется переливающаяся оттенками лилового шелковая сорочка, скрепленная на шее белоснежной 'бабочкой'. На ногах - лакированные туфли, абсолютно не пригодные для прогулок по песку. И еще эта трость с позолоченным набалдашником, лежащая на коленях...

  'Пижон' - проносится в голове. - 'Вырядился, словно бы на праздник'.

  Я сдержанно киваю в ответ.

  - Чудная погодка, не правда ли? - У него приятный баритон, наполненный бархатистыми обертонами. Будь я среди обычных зевак на каком-нибудь громком процессе в зале суда, я непременно поверил бы такому 'адвокату'. Его чарующий голос, кажется, способен переубедить даже грозного прокурора.

  Но мы не в зале суда. И я - не обычный зевака.

  В ответ молчу, повернувшись к морю. Там, убегая от наплывающих волн, веселятся мои дети.

  'Адвокат' нервно покашливает. Наши взгляды встречаются. Улыбки больше нет на его лице. Он произносит:

  - Нам надо пройти.

  На этот раз в голосе сквозит легкое раздражение.

  Я продолжаю молчать, пристально разглядывая его трость. Очень любопытный предмет. И очень опасный.

  - Ты слышал? Нам надо пройти, - бархат превращается в сталь.

  Театрально пожимаю плечами:

  - Идите.

  Это приводит его в ярость. Он порывисто вскакивает, деревянный стульчик, поднятый полами его длинного плаща, отлетает назад и глухо ударяется о глинистую стену обрыва.

  - Ничтожный фокусник! - Теперь он злобно шипит. Лицо побагровело, в глазах полыхает сплав презрения с ненавистью. - Ты откроешь нам Проход, или я заставлю тебя молить о пощаде, подбирая кровавые слюни...

  - Ну попробуй, - перебиваю я его и резким рывком сбрасываю с плеч старое пальтишко.

  За долю секунды до того, как брошенное вперед пальто разносит в клочья мерцающий сгусток энергии, вырвавшейся из направленной в мою сторону трости, я успеваю нырнуть вниз и прокатиться по холодному песку.

  Когда рассеивается дым, и последние клочки моей бывшей одежды опадают вниз, я поднимаюсь на ноги, раскидывая в стороны руки со сжатыми кулаками.

  - Зачем тебе Проход? - спрашиваю у 'адвоката', который судорожно пытается сдернуть с рубашки галстук-'бабочку'. Кивком указываю на смертоносную трость, зажатую в другой руке: - К чему все эти эффектные трюки. Ты же не собираешься меня прихлопнуть, а? Я ведь нужен тебе, старина.

  - Ты - убогий жалкий факиришко! - Сорвав, наконец, 'бабочку', он яростно отшвыривает ее прочь.

  - Я предпочитаю называть себя престидижитатором. Потому как, - я разжимаю кулаки, - это только ловкость рук, и ничего более. - С моих ладоней медленно поднимаются вверх два блестящих черных камешка. Описав дугу, они встречаются над моей головой. Слышится звонкое 'дзень!', и вокруг сомкнувшихся самоцветов вспыхивает сияющая огненная сфера.

  'Адвокат', спотыкаясь, пятится назад. Его лицо искажено гримасой страха. Он явно не ожидал от меня подобных 'фокусов'.

  Я стою с разведенными по сторонам руками, готовый в любой момент метнуть свой шипящий снаряд.

  Мой противник все же справляется со своими эмоциями и уверенным жестом выставляет перед собой трость. На ее кончике видны завихрения нового сгустка энергии.

  Теперь мы равны. Ну или почти равны. Ведь он не знает всех припасенных мною 'фокусов'.

  - Открой Проход, и дай нам пройти, - говорит он, и голос вновь обретает бархатистый оттенок, выражающий спокойствие и уверенность в собственных силах.

  - Зачем тебе это? - Я спрашиваю, зная ответ. - Вы же погубите тот мир, как уже погубили десятки других...

  - Не твоего ума дело, фокусник! - 'Адвокат' вновь проявляет несдержанность.

  Слишком несдержанный. И его нетерпеливость может оказаться полезной.

  - Каковы гарантии, что вы не вернетесь сюда, чтобы сотворить то же, что проделывали уже неоднократно в других мирах? Грязные войны, жестокое рабство и вырождающиеся народы. Ты должен...

  - Я никому ничего не должен! - на этот раз он ликует.

  Запоздало замечаю легкую тень, метнувшуюся над головой. Откуда-то сверху на меня стремительно набрасываются двое. Присев, я успеваю отправить огненный шар прямо в грудь одному из них. Он отлетает к обрыву и падает на песок обугленной тушей. Второй нападающий бьет меня чем-то тяжелым по левой руке, и ее тотчас охватывает нестерпимая боль. Теряя равновесие, я растягиваюсь на песке. Противник набрасывается сверху, заламывая мне правую руку.

  Я оборачиваюсь и с отвращением смотрю на его уродливое лицо. Покрытая татуировками сизовато-серая кожа. Глубоко посаженные белесые глазки, лишенные зрачков. В губастой рыбьей пасти - грязные желтые зубы в форме трехгранных пирамид. Мерзкое отродье.

  В руках у нападающего сверкает сталь. Секунда - и возле моего горла оказывается изогнутый нож с широким лезвием, усеянным отверстиями разного диаметра.

  Тварь что-то шипит на незнакомом языке, и с ее толстых багровых губ стекает маслянистая слюна.

  Совсем рядом слышится голос 'адвоката'. Он что-то приказывает напавшему на меня наемнику. Очевидно, требует оставить меня в живых.

  Тот нехотя ослабляет хватку, и этого достаточно, чтобы выдернуть правую руку из его цепких лап. Я делаю быстрые пасы, переплетая пальцы в причудливые фигуры, из резко разжатой ладони вылетает тонкая серебристая нить. Она устремляется вверх с прорезающим воздух свистом и, описав широкую дугу, опускается на шею наемнику. Три полных оборота - и удавка крепко застывает на коже напавшего на меня существа.

  Сжимаю пальцы, и нить на шее твари стягивается сильнее. Наемник судорожно хватает воздух своей рыбьей пастью. Я резко собираю пальцы в кулак и дергаю. Удавка глубоко врезается в грубые складки сизой кожи моего противника. Я с силой отпихиваю от себя его обмякшее тело, прежде чем из горла твари вырывается фонтан темной крови.

  Поднявшись на ноги, я осматриваю место схватки. Хорошо, что нападавших было лишь двое. Эти твари необычайно проворны и очень сильны.

  - Папа! - раздается позади меня.

  Оглядываюсь через плечо. Безвольно повисшая вдоль тела левая рука наполнена тягучей болью.

  Давешние 'рыбаки' крепко держат за руки яростно вырывающуюся Кристину. Максим стоит перед моим недавним круглолицым собеседником. Его смертоносная трость направлена к виску моего сына. Глаза мальчика полны слез.

  Мои дети...

  Ну что ж...

  Медленно иду в их сторону и останавливаюсь шагах в десяти от врагов. Ублюдки.

  - Тебе придется открыть Проход, фокусник, - с этими словами 'адвокат' демонстрирует белоснежную улыбку.

  Кристина, перестав брыкаться, кричит полным негодования голосом:

  - Папа, что происходит? Что хотят эти люди?

  Узнаю свою дочь. В ее возрасте многие вещи не пугают, но раздражают. Я опускаю голову вниз, стараясь, чтобы мои враги, находящиеся от меня в десятке шагов, не заметили легкой ухмылки. Делаю глубокий вдох и поднимаю взгляд. Медленно говорю, стараясь придать своему голосу как можно больше горечи и решимости:

  - Отпусти детей, мразь!

  - Ты знаешь, что мне нужно! - Круглолицый выплевывает свои фразы, не скрывая раздражения. - И давай покончим с этим. Открой Проход здесь и немедля, и мы уйдем, оставив твоих ничтожных отпрысков целыми и невредимыми.

  Я перевожу взгляд с 'адвоката' на 'рыбаков'. После той схватки мне не хватит сил, чтобы одолеть всех троих. Возможно, я смогу расправиться с теми двумя, но главная фигура мне уже точно не по зубам.

  - Поспеши, дружище, у нас времени в обрез, - нетерпеливо заявляет круглолицый в шляпе. Я знаю, что он лжет. Впереди у него целая вечность, но гиблая алчность толкает его вперед, и время для него уже ничего не значит.

  Холодный ветер бьет мне в лицо. Без пальто, в одной лишь рубашке и джинсах я начинаю замерзать, но стараюсь не придавать этому значения. Бросаю быстрые взгляды по сторонам и за спину. Лишь бы не оказалось новых наемников. Круглолицый замечает мое беспокойство и усмехается:

  - Не бойся, больше не будет этих уродцев, - он кивает в сторону трупов, валяющихся за моей спиной. И снова нервно: - Ты начинаешь выводить меня из себя!

  Я делаю вид, что мучительно обдумываю ситуацию.

  Этот миг длится бесконечно долго, но мне необходимо выдержать эту паузу. Например, чтобы собраться с мыслями. Максим начинает тихо поскуливать. Теперь уже и в глазах дочери заметен нарождающийся страх.

  - Хорошо.

  'Адвокат' победоносно улыбается, видя каким трудом даются мне эти слова.

  - Я открою Проход туда, куда ты скажешь, но прежде ты отпустишь детей.

  Круглолицый презрительно фыркает.

  - Ну уж нет, фокусник. Мы поступим иначе. Ты сейчас делаешь свои глупые фокусы, и Проход открется. Мои друзья с твоими детками зайдут внутрь, после чего мы с тобой полюбовно распрощаемся. А позже ты получаешь посылочку со своими дорогими детишками. Уверяю тебя, они будут в целости и сохранности.

  Очевидно, ему это кажется смешным, и он заливается смехом безумца, запрокинув голову назад. Мужчины в серых рыбацких одеждах тоже посмеиваются. В этот момент долго сдерживаемые рыдания, наконец, вырываются у Максима, и он, сотрясаясь всем телом, выплескивает наружу ручьи слез:

  - Па-а-а-а-па-а-а-а!!!

  К его рыданиям присоединяется Кристина, ее тоненький голосок поднимается до нестерпимого визга.

  На моих скулах играют желваки.

  - Довольно! Хватит! Закройте пасти! - 'Адвокат' раздражено кричит и начинает лупить набалдашником своей трости по макушке моего сына. Малыш тотчас перестает реветь и продолжает лишь судорожно всхлипывать, с ужасом поглядывая вверх на своего мучителя. Дочь тоже замолкает. В ее широко раскрытых глазах застыл неописуемый ужас.

  Меня начинает утомлять нервозность моего оппонента.

  Он тихо произносит:

  - Я пошутил. Мы войдем в Проход все вместе, и как только удостоверимся, что все в порядке, дети вернутся к папочке. Это для того, - пояснил он мне, - чтобы ты не открыл Проход в какую-нибудь убогую дыру.

  Секунду поразмыслив, я соглашаюсь с этим предложением.

  'Адвокат' называет мне параметры того места, куда они так стремятся попасть.

  Я достаю из нагрудного кармана рубашки костяные четки. Превозмогая боль в левой кисти, соединяю ее с правой и начинаю совершать круговые движения, будто бы мою руки под воображаемой струей воды. Четки то исчезают в моих ладонях, то появляются вновь. Руки двигаются все быстрее, и костяные бусинки, мелькающие среди пальцев, начинают светиться алым. У кого-то из 'рыбаков' раздается восторженный возглас, но я не обращаю на это внимания. Я целиком сосредоточен на создании Прохода.

  Наконец, когда четки разгораются нестерпимо ярким светом, я медленно начинаю разводить руки по сторонам. Вслед им висящее в воздухе и медленно вращающееся по часовой стрелке огненно-красное кольцо тоже начинает расти. И когда руки оказываются раскинутыми в стороны до предела, а Проход соприкасается с мокрым песком, я завершаю творение громко произнесенной формулой и устало отхожу на несколько шагов назад.

  Порыв ледяного ветра срывает шляпу с головы круглолицего, но тот всецело поглощен открывшимся его взору порталом. Там, внутри алого кольца виден совсем иной мир. Заросли причудливых растений изумрудным огнем горят на фоне унылого серого моря, на берегу которого я возвел свой Проход.

  'Адвокат' кивает своим подельникам и те идут к порталу, подталкивая впереди себя ставшую вдруг покорной Кристину. Я усталым взглядом провожаю свою дочь. Вслед за ней 'адвокат' толкает притихшего Максима. Мои дети оказываются внутри чужого мира. Рядом с ними, среди густых зарослей ярко-зеленых ветвей, стоят спутники круглолицего. Они уже сбросили на землю ставшими бесполезными рыбацкие плащи.

  Триумфально скалясь, 'адвокат' делает шаг к огненному кольцу, преисполненный готовности вышвырнуть обратно на пляж моих сына и дочь.

  В этот самый момент тугая пружина затаившейся ярости резко раскручивается внутри меня, и я, собрав свои последние силы, прыгаю вперед и сильным пинком отправляю 'адвоката' в Проход. Он, падая, поворачивает ко мне перекошенное от недоумения и злобы лицо.

  В мгновение, когда запоздало сообразившие подельники круглолицего срываются с места и с диким ревом бросаются к выходу из портала, я выдергиваю из яркого кольца костяные четки. Тотчас Проход изгибается, скручивается, и чужой мир вместе с находящимися в нем врагами и моими детьми искажается в виде уродливой кривой. Стремительно сдуваясь подобно пузырю, он всасывается в пространство между истертыми костяшками четок.

  - Bon voyage, - хрипло произношу я в пустоту, и ветер вдаль уносит мои слова.

  Несколько минут я стою на песке, тяжело вдыхая сырой воздух.

  В небе надо мной летают альбатросы, оглашая своими пронзительными криками пустынный пляж.

  Отдышавшись, я возвращаюсь к месту, где тропинка уходит вверх, на склоны обрыва. Обхожу стороной начавший стремительно разлагаться труп одного из наемников. Обугленное тело второго уже почти полностью превратилось в прах, который услужливый ветер разнесет по округе за считанные часы.

  Почти вплотную подойдя к расщелине, я бросаю мимолетный взгляд в сторону, туда, где сидел в начале нашей встречи нежданный гость с круглым лицом. Рядом с отброшенным к обрыву складным стульчиком я замечаю на фоне глины что-то ослепительно белое. Подхожу ближе и, нагнувшись, подбираю. Галстук-'бабочка', принадлежавшая тому, кого я только что отправил подальше от обжитых миров.

  Им понадобится не одна сотня лет, прежде чем они отыщут выход из негостеприимного измерения, где нет разумной жизни, зато полным-полно всякого рода сюрпризов. Я не берусь утверждать каких, но уж точно не из приятных. Этот далекий мирок я обнаружил пару лет назад и решил держать про запас. Внешне он как раз походил на тот мир, в который с целью порабощения отправлялись круглолицый со своими спутниками. Я знал их цели. И я знал их методы. Обладая определенного рода могуществом и знаниями, они за достаточно короткий срок могли превратить любой мир в руины, высасывая из него все жизненные соки без остатка. Хочется надеяться, что они вообще никогда не выберутся оттуда.

  Крепко зажав 'бабочку' в кулаке, я начинаю свой подъем. На моем лице играет легкая улыбка.

  

  ...Дверь 'минивэна' распахнулась, и навстречу мне выскочил обеспокоенный Максим.

  - Па-ап, ну где ты так долго был? Говолил, что только лазведаешь - с напускной обидой он принялся молотить меня своими крохотными кулачками.

  Я рассмеялся и взъерошил его густые волосы. В глубине салона раздалось полное раздражения фырканье. Моя дочь.

  Инга на переднем сиденье закрыла книгу и возмущенно нахмурила брови, не обнаруживая на мне пальто. 'После' - одним взглядом пояснил я ей и опустился на корточки перед сыном.

  - Давай-ка я покажу тебе фокус-покус.

  На самый главный фокус с 'детьми' у меня ушли почти все силы, но я нашел совсем капельку для последней престидижитации.

  Я раскрыл кулак, в котором всю дорогу зажимал галстук-'бабочку'. Визжа от восторга, Максим сгреб с моей ладони красивую белую ракушку.

  Никакого обмана, только обычная ловкость рук.

  Я выпрямился в полный рост и посмотрел на грунтовку, ведущую к трассе. Близился вечер, и осенний холод пробирал меня до самых костей.

  Надо возвращаться домой. Здесь неподходящее место.

  Может быть на следующие выходные.

  Свернуть на другом повороте...

  Я ведь обещал своей семье прогулку на берегу моря.

Прочитано 13288 раз

Добавить комментарий


Защитный код
Обновить

Последние коментарии

  • Магазин, в котором есть всё

  • Я ПРОТИВ БЕЗГРАМОТНЫХ ТЕКСТОВ.

    • Елена
      Нравится мне читать такие замечания - уроки. Спасибо, конструктивно!

      Подробнее...