Округа её побаивается. Особенно зауважали после того, как в одиночку успокоила расшумевшуюся компанию, на усмирение коей была приглашена измученными соседями. Просто повышвыривала в чем застала – можно сказать ни в чем! - запарившихся и разомлевших рыцарей бутылки и закуски из квартиры на улицу. Под проливной дождь. Для охлаждения и отрезвления. Шестерых мужиков!
Дело происходило в конце ноября, когда погода уже весьма прохладная. Так что рыцари отрезвели быстро. Парочка их повытаскивала ножики и решила с дури-то права покачать и тетку глупую уму-разуму поучить. Что ж… Теперь оба руки переломанные лечат. На курорте. В местах не столь отдаленных.
Но вообще десантница-инспекторша не злобная и вполне понимающая. Минуту назад у нас с ней разговор состоялся почти доверительный. Вернее, говорила она, а я облака рассматривал, сидя на спинке садовой скамейки.
Полиционерша бормотала сначала что-то о нарушении общественного порядка, о сопутствующих наказаниях, о письмах в учебные заведения и прочий бред, потом замолчала на полуслове, посмотрела, прищурившись.
- По большому счету, Кензаров, - вздохнула устало, - мне глубоко фиолетово, что ты одним видом своим бабок подъездных раздражаешь и шумом и грохотом якобы нарушаешь покой святых божьих одуванчиков. В их возрасте кроме сплетен и доносов развлечений других не осталось. Но я обязана – понимаешь, обязана! – реагировать на хрень, которую они каждодневно в устном и письменном виде в отделение несут. Ты в мое-то положение войди! Который раз уже? Четвертый? А запру я тебя на пятнадцать суток, лучше будет?
- Запирай, - равнодушно отозвался я. Сплюнул.
Она поджала губы, головой покачала.
- Манеры у тебя! Просто графские! Кирилл, ну, неужели больше бегать негде, кроме как по крышам? И топать при этом, как слон. Вон парк, в трех минутах ходьбы. Носись, сколько влезет, никому не помешаешь!
Ага! Парк! Где по утрам бодренькие старички трусят по дорожкам с видом олимпийских чемпионов. Позапрошлого века. Парк. Ровные, чистые дорожки, посыпанные кварцевой солью. Скрип-скрип, - это песочек характерные звуки издает или шарнирные сочленения великовозрастных физкультурников?
Да, я циник. Злобный. Наверное. Но мне шестнадцать лет, и я люблю адреналин! Адреналин, от которого кровь закипает, когда с разбега перелетаешь через пропасть в пятнадцать метров глубиной, когда отталкиваешься от стены обеими ногами, сальто – и ты уже на старом каменном заборе времен Куликовской битвы, но достаточно крепком, чтоб выдержать мой вес пару секунд и бросить на следующий уровень… Адреналин, которого нет и не будет на поскрипывающем белом песочке!
Татуированная десантница поняла б наверное, но она «при исполнении» и поэтому продолжает нудно бубнить всякую чушь. А объясняться и беседовать душевно мне не хотелось.
- … или спортом бы занялся. Настоящим! Не баловством.
Спорт. Со спортом у меня тоже свои грабли. Семь лет мне исполнилось, когда родители записали в школу олимпийского резерва – как раз объявили набор. Попал я в секцию спортивных танцев на льду и целый месяц усердно постигал науку профессионального катания на коньках. От гордости просто распирало – я же будущий чемпион! Готов был не спать, не есть, только тренироваться, тренироваться! Готов был жить переехать во Дворец Спорта… А потом явилась толстая чиновница на смотр юных талантов. Минут пятнадцать полюбовалась, как мы катаемся, затем ткнула пальцем в мою сторону.
- А это что здесь делает?!
Именно так – «это»!
Тренер и слова вставить не успел, как выслушал целую лекцию о своей недальновидности, граничащей с отсутствием профессионализма, потому как фигурное катание – спорт зрелищный, очень дорогостоящий, и тратить время и средства на бесперспективные кадры недопустимо.
- Вы посмотрите, - не унималась чиновница, - посмотрите на его параметры! Полное отсутствие пропорций! Состоит из одних ног, как комар цветочный! Какой образ он сможет воплотить в танце?! Человека-циркуля? С такими конечностями пусть занимается легкой атлетикой. Не знаю, ну… прыжками может быть. В высоту. С шестом.
Она ещё говорила, тренер мне виновато что-то объяснял … Не помню. Не отложилось в голове. Помню только, что был оглушен обидой, сознанием собственной ущербности, граничащей с уродством, из-за которого рухнули надежды на прекрасное спортивное будущее. Ещё помню взгляды ребят из секции – участливые и в то же время с оттенком превосходства, - они-то остались! Они соответствуют!..
Два дня я не выходил из комнаты, лежал на диване, грыз подушку, чтобы не расплакаться. Два дня почти не ел и почти не спал. Голова раскалывалась от боли, обида комом в горле стояла, но я лежал и молчал. Два дня.
А потом все кончилось. Перегорело. Осталось за дверью, ключ от которой потерян навсегда. И навсегда я простился с большим спортом. Категорически отказывался от предложений родителей записать меня куда-то ещё. Отказывался раз за разом, пока они не смирились и не отстали. Как я смирился с тем, что урод. Но никому не говорил. Как не говорил и того, что стал видеть ИХ.
Что ОНИ такое, до сих пор толком не понимаю. ИХ физической природы. И почему больше никто не видит, кроме меня? Хотя, может, видят, да только никому не интересно? И в самом деле – обитают же рядом с нами вирусы всякие, букашки, бактерии. Жрут нас всю историю. Что с того? Пока сидят тихо, пусть себе сидят. Пока жить не мешают.
Так и ОНИ. ОНИ просто есть. Откуда берутся? А откуда берутся вирусы? И ума у НИХ, похоже, не больше, чем у вирусов. Как выглядят? По-разному. Круглые, длинные, гладкие и щетинистые, побольше, поменьше, - всякие! И есть, практически у всех. Или на всех? Внутри я не вижу, а снаружи – да.
Много позже услышал упоминание о НИХ или о ком-то вроде НИХ, в шарлатанской передаче по телеку, где преисполненный собственной важности экстрасекс врал что-то про существ из иных измерений и параллельных вселенных. Элементали. Сгустки некоей эктоплазмы, питающиеся, а точнее паразитирующие – вирусы вобщем! – на выбросах человеческой энергии. И не просто паразитирующие, но ещё и на нужную себе подпитку народ провоцирующие. Типа комара – куснул, яд вспрыснул. Человек укус почесал, место разогрел, и другие кровососы радостно на тепло мчатся.
Что за энергия? Какие сгустки? Ничего из передачи не понял, но согласился. Пусть будут элементали. Звучит красиво! И сути соответствует.
Делиться открытием ни с кем не стал. Думал, все видят. А раз все, значит, так и должно быть. Оказалось, немножко по-другому. Да никто не узнал бы, если б я однажды глупо не захихикал, глядя, как…
Для элементалей тупые человеческие подергивания, почесывания, потрепывания - все равно, что для комара разогретое местечко на теле. Слетаются из своих измерений и липнут. Иногда по одному, иногда пачками. Вобщем, папаня мой любит губы кусать. Взрослый мужик, вроде, а от привычки дурацкой избавиться не может. И, когда нервничает, становится похож на виноватого школьника. Что-то он выговаривал мне в тот день жутко воспитательное про будущее, которое, «…если, если… надо…», и в том же духе. А у самого над верхней губой как у запорожского казака с картинки учебника истории длинные такие усы развеваются. Да ещё и переливаются сиянием от зеленоватого до нежно-розового. Понятное дело, папаня ничего не чувствует и, как выяснилось, не видит, а я-то вижу! И смеюсь, как дурак. Не, правда, очень прикольно выглядело!
Сначала отец думал, я издеваюсь, но, объяснение услышав, замолчал, посерьезнел. Ни наказывать, ни выговаривать ничего не стал. Только задал пару уточняющих вопросов. Я думал ему интересно! С упоением рассказывал, в подробностях! А папаня только мрачнел все больше.
В силу малолетства не знал тогда ещё о существовании специалистов от медицины по психо… псити… Вобщем, по сдвигам в черепушке. До памятного дня. А потом узнал… Два или три месяца дядьки и тетьки в белых халатах вкрадчивыми ласковыми голосами снова и снова просили рассказать о видениях, об элементалях. Расспрашивали о всякой ерунде, о воспоминаниях чуть ли не доясельного периода, о страхах, о снах, выписывали таблетки, от которых тошнило и все время хотелось в туалет. Отстали только, когда сказал, что все выдумал, чтобы в школу не ходить. И не ходил. Ещё полгода, пока из отупевшего скелетообразного существа с ввалившимися глазами не превратился в подобие человека.
Очень не люблю вспоминать эту грустную часть своей жизни. Осталась она далеко в прошлом, говорить о ней в нашей семье не принято, родители делают вид, что все в порядке. Я делаю вид, что верю им. Полное счастье и помидоры в шоколаде.
- Ты псих, Кенз, - повторил Витек и снова почесал ухо. Его элементали радостно и дружно зашевелились. Словно пряди волос под ветром.
- Угу, - согласился я. – И справка есть!
Есть, ага. Не справка, но запись в медкарте. Что-то про склонность к аутизму, отсутствие коммуникабельности, неконтактность… Чушь всякая. Но преподы относятся ко мне настороженно. Даже с опаской. А вдруг?!.. Ка-а-ак наброшусь!
- Не, серьёзно, - не унимался Витька. – Ты не боишься шею однажды сломать?
- А у тебя лапша на ушах, - хмыкнул я. – Розовая.
В тренажерку хожу, да. Несколько раз в неделю. Качаюсь, занимаюсь на батуте, на брусьях. Но это не спорт! Меня устраивает, что заплатил – и пыхти установленное время в свое удовольствие. Никто не смотрит, не оценивает. Никому дела нет, какие у тебя ноги. Но тренажерный зал – это так, поддержка формы, разминка перед настоящим делом. Самое интересное впереди! Потом!
Когда-то на окраине нашего городка располагался целый комплекс заводов – кирпичный, бетонных конструкций, ещё чего-то непонятного. Постепенно он ресурсы выработал, без ремонта и реконструкций в упадок пришел. Оказалось, никому не надо, средства вкладывать никто не захотел. И правда, зачем нам стройматериалы?.. А городок к тому времени разросся, и комплекс оказался не в центре, но совсем рядом с жилыми строениями. Пока идут вялые разговоры о сносе и освобождении места, мелкота среди руин в зомбо-апокалипсис играет, а я бегаю…
Покореженные лестницы, решетчатые мостики и переходы из тех, что ещё не растащили на металлолом, трещат под ногами, вибрируют, гнутся. Но держат. Я знаю, что удержат! Вернее, знаю, что удержит, а что нет, на какую доску крыши можно наступить, а какая только и ждет, чтоб провалиться в черное пыльное нутро бывшего цеха. Знаю, где можно прыгнуть и, гася инерцию, перекувыркнуться на старом рубероиде, поросшем островками мягкого мха, где можно – нужно! – раскачаться на ветке раскидистого ясеня и перебросить тело через россыпь битого кирпича пополам со стеклом.
Мелкота следит за моими упражнениями, раскрыв рты.
- Совсем как в кино! Кино было, там по стенам бегал…
- Кто? Таракан?
- Да нет! Этот, как его..?
- Бэтмен?
- Не, не бэтмен… Паук! О! Человек-паук!
- Спайдермен!
- Точно!
- Не, наш круче! Ему ж ничто не помогает. Спайдер паутину везде лепил, без паутины не умел!
- Ага! Круче!
А я ухмыляюсь довольно и думаю, что самого интересного они не видят. Никто не видит. Потому что самое «ух!» - ночью! Да! В темноте. Почти полной, лишь слегка разбавленной отсветом городских огней в тучах, когда виден только контур, смутный силуэт, но не детали и, конечно, не то, что внутри и за этим силуэтом скрывается.
Адреналина столько, что из ушей дым валит! И сердце колотится, и восторг такой, что… не описать словами.
- Не, - Витек покачал головой, - однозначно псих! Вот я, к примеру, нормальный. На крышу днем не полезу, а уж ночью!.. И кругом все нормальные. Кроме тебя.
Снял очки, потер стекло пальцем – чище явно не стало! - снова водрузил на веснушчатый нос.
- Здорово, пацаны! – шкет лет девяти шмыгнул носом, потом расправил плечи, губы выпятил, чтоб казаться старше и солидней. Ага! А голос комариный.
- Чё надо? – Витька повел бровью в его сторону, и шкет сразу сдулся до истинных размеров. Комариных.
Витек притом, что добрейшей души и мухи не обидит, умеет быть грозным. Внешне. Особенно, если очки снимет. Густые брови, пронзительный взгляд, властный голос. Не голос. Рык! Даже участковая полиционерша разговаривает с ним куда уважительнее, чем, например, со мной.
- Там это… - шкет замямлил невразумительно. – Зовут. Люди важные. Для поговорить.
Метрах в тридцати трое парней – двое моего возраста примерно, третий постарше – в бейсболках и шмотках фирменных в нашу сторону поглядывали и о чем-то меж собой переговаривались. Витька губы презрительно скривил.
- Важные! Оно и видно. Думают, лэйблы нацепили, так мозги выросли? Сами подойдут.
- Зовут, а? – не унимался шкет.
- Тебе за что заплатили? Чтоб передал? Так передал. А теперь брысь! У нас разговор важный.
Повернулся ко мне.
- Так что вы думаете, коллега, по поводу прошлогоднего неурожая чипсов на Мадагаскаре и влияния сего печального фактора на политическую нестабильность в мире?
Мотая головой и разводя руками, малолетний посыльный докладывал нанимателям результат приглашения. Те головами фирменными покачали, поухмылялись и двинулись-таки сами к нам.
- Привет, ребята, - широко улыбнулся тот, что постарше. Вокруг его шеи мохнатым шарфом уютно устроился выходец из иного измерения. Я таких огромных и жирных еще не видел! Концы «шарфа» спускались, чуть ли не до колен и переливались мерцающим фиолетовым цветом. Шикарно! Чем, интересно, приманил такого? Куревом? Непохоже, вроде. Курильщиков можно отличить по серым щупальцам на груди вроде галстука; вон, как одном из парней, - скромно и лаконично. А чтоб вот такое роскошное «боа» - это первый раз вижу!
И на третьем пацане кроме «галстука» еще парочка элементалей висела, но мелких и невзрачных, вокруг запястий. Как наручники.
- Добрый день, ребята! – широко улыбнулся старший. Прокашлялся слегка. Его фиолетовое боа радостно заиграло огоньками. Интересно, в таком «шарфе» не жарко?
- Меня зовут Сергей Иванович, - продолжал незнакомец. – Я тренер сборной по… э-э-э… нетрадиционным видам легкой атлетики. Официально наш спорт ещё не внесен в олимпийскую программу, но, если наберем достаточное число участников, подадим заявку в МОК. Ну, а пока ищем таланты - любителей кроссового бега, паркура, лоэдрана – бега с грузом, слыхали о таком?
Мы с Витьком молчали.
- Вот наши лучшие кадры, - Сергей Иванович обнял за плечи спутников. Те смущенно заулыбались.
Витек вытащил пачку жвачки, сунул в рот сразу три штуки. Он бросил курить и теперь, как мог, боролся с тягой.
- Не хотите попробовать? Прямо здесь. Сейчас, – тренер будущей олимпийской сборной остановил взгляд на мне. – В случае успеха гарантировано блестящее будущее на спортивном поприще. Такой шанс на удачу выпадает не каждый день!
- Чё делать-то? – Витек перебросил жевательный ком за другую щеку.
- Бежать, - слегка пожал плечами тренер. – И хотя бы сильно не отстать от моих парней. Это называется динамическое тестирование. Проверим, на что вы годны.
- Да не смогут они, Сергей Иванович! – ухмыльнулся один из будущих чемпионов. – Дохляки, вы ж гляньте!
- Не тебе решать, Серафимов! – одернул его тренер. Повернулся ко мне. – Ну?
Я кивнул. Почему бы нет?
- Значит так, - Витька плюнул жвачку, снайперски попав в урну. – Сотня для начала.
- Чего? – не понял Сергей Иванович.
- Сто! Американских тугриков. Бесплатно не побежит. У нас не смотрины невесты. Аванс, так сказать, в счет блестящего будущего.
- Резонно, - неожиданно сразу согласился тренер. Полез за бумажником. Протянул серо-зеленую купюру моему другу. – Сам не хочешь поучаствовать?
- Не, - Витек рассмотрел купюру на предмет подлинности, спрятал в карман. – Мне не положено. Я его агент и личный тренер. Все договоры и сделки ток через меня.
- Хорошо, - не стал возражать олимпиец. – Ты готов?
Это уже ко мне относилось. Я сполз со скамейки.
- Город хорошо знаешь?
- Мы тут родились, - вставил Витек.
- Отлично!
Тренер развернул карту местности.
- Смотри сюда. Бежим по этой дороге. Начало дистанции здесь, дальше через новостройки. Тут сам можешь выбрать маршрут. А вот от места, где супермаркет, полоса препятствий. Огибать нельзя. Я должен видеть, как ты сориентируешься в движении и как их преодолеешь. Три километра. Справишься?.. Держи!
Протянул куртку спортивную с лейблом и желтую бейсболку.
- Команда, на старт! Приготовиться!..
Бежать в джинсах не очень удобно. Вернее, совсем неудобно, но не возвращаться же домой для переодевания. Не собирался я выкладываться по полной, да и рекордов никто не требовал.
Что соперники мои никакие не спортсмены, просек сразу. Бег и курево не совместимы. Так оно и оказалось. Первые пятьсот метров «чемпионы» ещё держались рядом, но потом начали отставать, задышали тяжело. Какое-то время маячили где-то сбоку, а когда повернули в обход стройки, потерял их из виду.
Я в обход не побежал. Рванул напрямую в открытые ворота вслед за КАМАЗом с кирпичами. Опрокинул ведро по пути. Нечаянно. Какая-то собачонка метнулась следом, злобно тявкая. Прораб (наверное) толстый, усатый, в оранжевой каске проорал что-то не очень цензурное мне вслед. Потряс кулаком. Весело!
Я юркнул между бытовками, по поддонам с горячими – ого, какими горячими! – свежеиспеченными кирпичами, перемахнул с них через невысокое ограждение из профнастила под одобрительное улюлюканье строителей и снова оказался на улице. По расчетам опередил соперников метров на семьсот, но они, как ни странно, вновь замаячили впереди. Витек потом рассказал, что выпрыгнули «чемпионы» из «вольво» тренера сразу за новостройкой. Подвезли их, короче. Дружбан мой на велике следом катил и наблюдал воочию. Ну, и какое соревнование?! Жульничество! Но на дистанции я этого не знал и честно отрабатывал сотню, что Витек вытребовал за пробег.
Финальный этап – он же «полоса препятствий» - включал в себя пресечение детской площадки, на которую «чемпионы» устремились под протестующие крики мамаш с отпрысками. Я через площадку не побежал, свернул на тротуар. Народу здесь больше, зато никакого мелкого не задену. Ничего, что крюк сделал. Догоню.
После площадки – трамвайные пути со снующими туда-сюда железными коробками, автостоянка и в заключение – две каменные будки на некотором расстоянии друг от друга. Что-то в них гудело электрическое…
Чуть-чуть я отстал от «чемпионов» возле этих будок. Смотрю, опять в обход направились, через дворы. Дворы там глухие, и даже не знаю, есть ли выход?
На стене одной будки висела пожарная лестница. Высоковато от земли, но я достал. Подпрыгнул, ухватился за нижнюю ступеньку, подтянулся. Несколько секунд, и -наверху. Подошел к краю. Издали казалось, расстояние поменьше! Отсюда же, с десятиметровой высоты до соседней крыши зияла устрашающая пропасть. В фильмах отважные бессмертные герои преодолевают расстояния вдвое большие, не задумываясь, на одном дыхании. Даже причесон не успевает разлохматиться. А вот в реальности как-то оно немного стремно выглядит! Пропасть в смысле.
Прыгнуть не проблема, прыгал я и раньше. Только расстояние было меньше. Намного.
Кинул Плюшку…
Элементали есть на всех. Они питаются нашими страхами, удовольствиями, гневом, обидами… Всем, что человек излучает в пространство. Может, он что-то и внутрь себя излучает, и там тоже есть нахлебники, не знаю. Я – по тому, что снаружи.
Мои прилипалы кушают адреналин. Не сам адреналин, конечно, а то, что испытываю, когда какие-то там железы впрыскивают его в кровь, когда обдает одновременно и жаром, и холодом, и страхом, и восторгом. Один из иномерных извращенцев сидит у меня на плече. Он самый постоянный. Другие появляются, исчезают, - их можно стряхнуть, если перестать подпитывать, а этот все время рядом. Да я не против. Пусть сидит. Мы даже подружились, насколько возможна дружба с вирусом. Хотя, может, это он считает меня вирусом? Кто знает, вдруг и в НИХ какой-никакой разум теплится, и что-то ОНИ ощущают на своем уровне сознания, недоступном нам?
Я назвал ЕГО Плюшкой, как соседского йоркшира, по сходству количеством мозгового вещества. В отличие от соседа, мы с Плюшкой научились взаимодействовать. Все очень просто – помогаем друг другу, и обоим хорошо. Если я не уверен, что поверхность выдержит или вообще не видно ее, - вот ночью, например, кидаю Плюшку. Как можно кинуть то, что не видно и не осязаемо? Для меня – не вопрос. Я ведь вижу! И не сказать, что совсем не чувствую. Покалывание в кончиках пальцев и легкая щекотка, словно перышком проводят.
ЕГО видно всегда. Яркий светящийся шарик летит вперед и прилипает к месту, наиболее безопасному для дальнейшего шага. Или прыжка. Или хвата руками. Обманывать меня Плюшке нет смысла – если я погибну, погибнет он. Зато когда все получается, такой выброс эйфории, восторга!.. И мне хватает, и ЕМУ. ОН начинает светиться слепяще-белым и словно раздувается от удовольствия и гордости нашими с ним достижениями. И возвращается на плечо, как пиратский попугай, хотя вряд ли хоть один из пиратских попугаев имел форму голубой сферы.
Плюшка скакнул на крышу второй будки и прилепился на лоснящемся подтаявшим гудроном рубероиде. Хорошо. Значит, все путем.
Крыша маленькая, разбега достаточного не получится, но раз Плюшка уверен в успехе..!
Я отошел к дальнему краю, разбежался, прыгнул и перелетел пропасть с радостным воплем индейца. Много позже сходил к этому месту и полюбовался горой торчащих внизу железок. Но в тот момент, конечно, их не видел, а то, может, и слез бы.
Когда мягко приземлился на теплую крышу, воняющую креозотом, на улице кто-то вскрикнул, взвизгнули тормоза, завыла сирена. Что там творилось, некогда было смотреть. Я скатился по второй лестнице, перепрыгнул бордюр, ажурную низенькую оградку и рванул к финишу.
Возле условленного места поджидали не рукоплещущий тренер и завидующие соперники, а пара полиционеров, которые заломили мне руки назад и, не затрудняясь с объяснениями, втолкнули в «газель» без окон, в которой уже расположились двое угрюмых «чемпионов» в желтых бейсболках. Команда в сборе, можно раздавать медали.
* * *
Посадили нас в «обезъянник», где тусовалась ещё парочка подростков, старый бомж и огромный мужик восточной наружности. Или кавказской? Не знаю. Мужик нервно ходил взад-вперед и на тарабарском языке бормотал какие-то ругательства, - ясно, что ругательства – не стихи же! Бомж тихонько сопел в уголке на полу, подростки травили пошлые анекдоты и радостно ржали. Обстановка их не напрягала. Наверное, завсегдатаи.
- Закурить есть? – один повернулся ко мне. Я покачал головой, сел на край решетчатой лавки у стены, подстелив подаренную куртку, чтобы ребра сварной конструкции не сильно беспокоили мой костлявый зад. Разговаривать ни с кем не хотелось, знакомиться тем более. Я вообще трудно иду на контакт. Из друзей – один Витек, с которым знаком с детского сада, а так ни в школе, ни в колледже, ни во дворе, ни с кем не сблизился.
Родители тоже не особо стараются докучать и лезть в мою жизнь. После тех памятных событий веселого детства. Думаю, предки просто смирились, что я «не такой». Не такой, как все, а значит, нечего питать надежды на блестящее адвокатское будущее для меня, о котором папаня просто грезил. На любое блестящее будущее. Затолкали сынка в строительный колледж и отстранились, сосредоточившись на карьере сестры. Сестре, правда, три года, но – как иначе! - сад с аглицким уклоном, развивающие курсы при районном Доме Культуры, секция художественной гимнастики… Уже считает до десяти, декламирует наизусть классиков. Вундергерл. Не то, что я - ненужный, отрезанный ломоть. Спасибо, хоть кормят. Иногда.
Так что рассчитывать на благосклонность и помощь родичей не приходится. Сам вляпался, сам выпутывайся, хотя в чем виноват, неизвестно. Чё сделал-то? Или настолько местных старух достал, что настрочили заяву в прокуратуру? И меня взяли с поличным! В момент совершения особо тяжкого преступления – прыжке через крыши трансформаторных будок!
Ладно. Подождем. Должно ж проясниться! Даже в туннеле свет бывает! В конце.
Некоторое время развлекался тем, что кидал Плюшку в стены, в потолок. Один раз попал в затылок кавказцу. Плюшка перекатился тому на макушку и некоторое время сидел там, пока не вернулся на мое плечо. Прикольно получилось – огромный свирепый мужик с голубым шариком на черепушке.
Потом играть надоело, да и сокамерники странно стали поглядывать в мою сторону. Глаза прикрыл, сделал вид, что сплю.
Только и правда дремать начал, как знакомый гулкий голос вернул в реальность и заставил вздрогнуть от неожиданности.
- Та-а-ак! – Полиционерша-участковая огляделась, сунула под нос дежурному лейтенантику какую-то бумагу с печатями. – Где тут мой кадр?.. Кензаров! На выход с вещами!
Молоденький дежурный загремел ключами, торопливо отпирая решетку – важная, наверное, бумага! Я сполз со скамейки, пошел к выходу, краем глаза успев заметить, как фирменный прикид неудавшегося олимпийского чемпиона перекочевал к проснувшемуся бомжу. Бейсболка с лейблом тоже ему досталась. Ну и ладно.
Полиционерша сразу цапнула за локоть клещевым захватом. Ну и ручища! У меня конечности тонковаты, но не настолько, чтоб ладонью полностью обхватить! Хотя, смотря какой ладонью! И смотря чьей.
- Я знаю, что ты дурной, - гудела десантница, пока шли из отделения, – что хулиган и вообще без царя в голове, но при всех достоинствах ты не бандит. Иначе я бы через половину города не потащилась. Друга своего благодари. Он меня вызвал. Всё рассказал, что видел, а видел то, что другие пропустили, когда полетом твоим любовались.
Она покачала головой.
- Вы своим забегом не то, что бабок окрестных – всю улицу переполошили и на уши поставили.
- Че такого-то? – буркнул я.
- А ниче, - поджала губы десантница. – Только подставили тебя по полной. И получил бы по полной за соучастие, если б не Витька, и, если б я тебя немного хуже знала. Есть в местных криминальных кругах тип один, хитро-мудрый. Мы его называем Сценарист. Думаю, без его услуг сегодня не обошлось. Вот представь: надо всего лишь на пару секунд отвлечь внимание охраны одного очен-но влиятельного чина. Зачем? Это неправильный вопрос. А вот «как?» - правильный. Можно, конечно, старушку прилюдно ограбить на улице, но это грубо, некрасиво. Сценарист – эстет! Если он разрабатывает план, можешь быть уверен, план будет изящным и выверенным до миллиметра! И неожиданным. Например, нанять троих гопников… Ладно-ладно! Не надо в меня взглядами молнии метать! Зевс-Громовержец! Хорошо. Пусть будет два гопника и талантливый паренек-бегун. Нанять команду и устроить соревнование по паркуру. Да так, чтобы вся улица – нужная улица, заметь! – от восторга прыгала и «у-лю-лю!» кричала.
- Правда, кричали?
- Ещё как! Ты не слышал?
Я пожал плечами.
- Шуму ты наделал достаточно. И задачу выполнил – внимание на себя переключил. Вобщем, все получилось. И важному чину компромат аккуратненько подложили, что дружбан твой и засек нечаянно.
- А дальше?
- Виновные пойманы. Это все, что тебе надлежит знать. Подробности ни к чему. Меньше знаешь, крепче спишь. Китайская мудрость! Или не китайская? Но мудрость.
- Меня за что схватили-то? И арестовали.
- Никто не хватал и не арестовывал, запомни! Задержали для выяснения личности. А коль скоро я тебя знаю и подтвердить личность могу, перевожу под непосредственное наблюдение по месту жительства.
Мы вышли во двор. Десантница отпустила, наконец, мою руку. (Синяки гарантированно будут!) На сигнал брелка мигнула фарами серебристая «Нива».
- Домой еду, но могу подбросить.
- Не надо, - отказался. – Сам доберусь.
- Только не бегом, ладно? – попросила она. – Хватит на сегодня приключений.
- Тренер… - я нахмурился, пытаясь ухватить отголосок мелькнувшей мысли.
- Что тренер?
- Который нас нанял… Что-то в нем неправильное, - это я вспомнил фиолетовое боа с искрами на шее парня.
- Почему? Он как раз настоящий тренер. Хороший специалист. В развивающем центре работает, малышню учит красиво ходить.
- Да нет, ничего. Просто я подумал… Тренер и вдруг курит! И не абы что, а дорогую гадость. Дорогую и сложную. Кальян, может? Влажный дым и немножко наркоты… Детей, говоришь, учит? Сестру предки водят в этот центр!
- Интересно! – десантница задумалась. – Кальян? Ты откуда знаешь?
Ну, вот, началось! Кто меня за язык тянул?! Стану я десантнице про элементалей объяснять?
- Догадался, - буркнул. - Ты сказала, Сценарист – эстет. А кальян – это не «Прима» какая-нибудь.
- Не думаю, что тренер – это Сценарист, - покачала она головой. – Как-то просто слишком. Но проверить нужно. Ладно. Разберемся. А ты топай домой. Завтра в участок зайди показания подписать.
* * *
Строительный колледж, в котором я… учусь – будем считать, что учусь – соседствует территориально с медицинским. На одной улице, в паре кварталов друг от друга. Там ещё гимназия неподалеку. И улица оттого называется Учебной.
Если у нас в основном парни, то медики – в большинстве девчонки, прикольные такие, веселые. Я не любитель тусовок, но иногда погулять с компанией, с медичками, музыку послушать – почему бы нет?
Некоторое время назад перевелась в медицинский из какого-то Тьмутараканска девчонка с необычным именем Лорелея. Чуть постарше нас, восемнадцатилетняя. И все! И настал конец привычной спокойной жизни. Потому что пацаны-строители из нашего колледжа поголовно с ума посходили. Девчонка, конечно, симпатичная. Очень даже. Светлые волосы до пояса, глаза – как там поэты говорят? – озера? Да ну! Я не мастак описывать. Классная внешность, - вот и все. Но, если разобраться, сестрица моя ничуть не хуже. Даже лучше! Уже тем, что хвостом не вертит и не кокетничает. И пусть ей три года, все равно лучше!
Короче, сдается, что только один я с катушек не слетаю, когда походочкой кинодивы Лорелея шествует по улице мимо толпы обожателей. В окружении свиты из подружек, где самая красивая смотрится рядом с ней как… бледный сорнячок возле розы. Говорят, я – дурак. Ага! Взглянули бы пацаны на свои физиономии в тот момент, стало бы ясно, кто на самом деле дурак. А кроме того, я вижу то, о чем никто не догадывается. Вернее, в данном случае не вижу!
Элементали есть на всех. На Витьке сидят, на участковой полиционерше, на папане, на мне, на прохожих уличных… На всех! Кроме Лорелеи. На ней – ни одного! Удивительно и непонятно. По элементалям можно о человеке много узнать, о привычках, наклонностях, предпочтениях. О болезнях даже. Но не бывает людей настолько идеальных, что даже насморк простой их не берет! До Лорелеи не было, точно. Витек говорит, она – совершенство, однако его не миновала участь помешательства от красоты, так что только хмыкаю в ответ. Хотя возразить не могу. Просто не знаю.
Лорелея играет поклонниками, как жонглер мячиками. А те и рады, готовы на любую прихоть, лишь бы в благословенных ручках побывать. Всё терпят, дебилы! Вот, например, что удумала – каждый день после занятий объявляет аукцион. Ну, там цветы, конфеты – у кого, что есть. Каково?! И ведь стараются, из кожи вон лезут, потому что победитель провожает её и несет сумку до дома. Я в таких играх не участвую, но смотреть забавно.
Однажды ко мне подошла.
- Привет! – голос, как колокольчик. – Я Лорелея. А ты… Кирилл, да?
- Допустим.
- Почему ты все время в стороне стоишь? Стесняешься?
- Нет.
- Девушка есть у тебя? – и улыбнулась лукаво.
Я промолчал. Не люблю распространяться о чувствах. Неважно с кем, неважно, есть они, нет, - не люблю.
- Ты чего такой бука? – она надула губки, и вокруг даже листья на деревьях замерли. – Не хочешь меня проводить?
Витек подскочил.
- Я могу! Как раз свободная минутка!
Лорелея смерила его с ног до головы.
- Сто баксов.
- Чё-т дешево себя ценишь, - хмыкнул я.
- Я же не тело продаю, - губки поджала, – а просто внимание. Так ты идешь?
Взял у нее сумку, повесил на плечо.
- Ну, пошли.
Витек бедный аж позеленел от досады. Нет у него денег. И у меня только полтинник в отечественной валюте, и на сей остаток от стипендии ещё до конца месяца жить-поживать. Ту сотню, что тренер нам дал, давно истратили – пригласили всю группу на шашлыки. Посидели на пляже, потусовались. Неплохо время провели, короче.
Двухэтажный особнячок, в котором обитала красавица наша с семейством, расположился рядом с шоссе. Место не очень престижное – шум, запах, выхлопы… Чтобы экологию локальную чуток улучшить, обсадили особнячок по периметру елочками – туей или можжевельником, не разбираюсь. Конусообразные елочки, оградка кованая, - вот сколько ни смотрю на этот домик, могилку напоминает! Не могу отделаться от ощущения; так и бубнит кто-то в голове грустное «покойся с миром». Если там за елочками ещё и столик маленький со скамеечкой…!
Полчаса мы шли от колледжа, и Лорелея всю дорогу о чем-то щебетала. Я не слушал, молчал, думал о своем. Возле калитки остановилась, смотрит выжидательно. Я намеков не понимаю. Если что надо, давай прямым текстом! А она стоит и чего-то ждет. Ну и чего?
- Не хочешь зайти? Кофе попить, музыку послушать?
- Я не люблю кофе.
Вздохнула, головой покачала, всем видом показывая, что я – дебил. Потом сумку забрала.
- Ну, пока.
- Угу.
Вечером с Витьком сидели на любимой скамейке в парке – на спинке скамейки, конечно – и выпытывал мой дружбан подробности.
- Домой пригласила? Ты её хоть поцеловал? Уж не говорю о…
- Нет.
- Ну, ты…! – головой покачал. – У меня слова кончились! Подходящие. Это чтоб без матюков. Такая девчонка!..
- Она не в моем вкусе. Почему я должен её целовать?
- Как она может не нравиться?! Она – совершенство! – Витек мечтательно глаза прикрыл, причмокнул. – Вах! Какая женщина!
- Она… В ней что-то не так. И знаешь, о чем всю дорогу трещала? О тряпках, шпильках, модах.
- А! – рукой махнул. – Она ж девчонка! Должна Ницше что ли цитировать или китайскую поэзию восемнадцатого века? Чё внимание на ерунде заострять, даже если что-то и есть или чего-то нет?
- Мозгов, например, - хмыкнул я.
- У тебя их больно много! Тут отличная деваха, а он нос воротит – неправильная, видишь ли! В нас всех что-то неправильное, свои тараканы.
Потом в затылке почесал.
- Как думаешь, за мою стереосистему сотню баксов дадут?
- С ума сошел? Твое стерео пять сотен стоит.
- Эх! – он покачал головой.
Продал-таки систему. А всю следующую неделю рассказывал, раздуваясь от гордости, как нес ноут первой красавицы городка. Правда, дальше калитки не пустили и в могилку не пригласили, но, сдается мне, Витек уже перебирает варианты, чего бы ещё из своих шмоток продать. Для второй серии. Смотреть жалко, как он пыжится.
Сколько бы это ещё продолжалось, неизвестно, если б не… Короче, у медиков здание старое совсем, ископаемое. Царь Горох, наверное, возводил для своих рысаков, судя по архитектуре. Или для псарни. Вобщем, дом неприглядный. Ну и перед очередными выборами нашего долгоиграющего мэра затеяли в медицинской конюшне ремонт. Фасад весь лесами застроили, материал разный завезли, временную проводку электрическую повесили, потому как старая нагрузки не выдержит и вообще все такое.
И в один прекрасный осенний день в проводке что-то неожиданно замкнуло. Искры посыпались, дым повалил! Пламени не видно, а дыма надуло порядком. Студенты радостные на улицу высыпали, зрелищем любуются. Понятное дело, пожарку вызвали, дом оцепили. Директор туда-сюда носится, непонятные команды рявкает – вот торкнуло человека от страха! У нас занятия раньше кончились, так что имели удовольствие наблюдать за действом лично.
Визги, писки, смех. Вдруг посередь общего веселья – громкое рыдание! Лорелея на руках подружек в истерике бьется.
- Сумочка! Моя сумочка! Там ключи! Я ж домой не попаду! Предки уехали на неделю! А-а-а!...
Все ей сочувствуют, утешают, обещают, что вот-вот МЧС приедет, и… и…
И! И кто первый среагировал неадекватно? Не, не я… Правильно! Витёк! Среагировал и рванул в задымленный дом. Не выдержали нервы страданий обожаемой дамы. Да уж! Это тебе не систему за бесценок продать!
Толпа притихла, а кое-кто начал ставки делать, через сколько секунд Витька назад выплеснется и принесет ли сумочку?
А его нет и нет. И пожарки нет. Зато, ещё спустя через пару минут, в здании глухо бумкнуло на втором этаже. Хорошо так бумкнуло! Штукатурка посыпалась со стен в лесах. Похоже, что-то обвалилось. И Витёк внутри…!
Через парадный вход идти не пустили - директор оцепление выставил, чтобы никто не совался со своим героизмом. Я прикинул высоту и расстояние до окна кабинета, где все началось, и где походу Витька застрял. Здание вобщем-то невысокое, а со двора примыкает ещё один корпус одноэтажный – лабораторные, анатомичка, мастерские всякие. Техздание с односкатной крышей – у техзданий других и не бывает. Вот и хорошо. Все легче залезть и спуститься. Пожарная лестница только высоковато, но это не проблема. Первый раз что ли?
Я разбежался, подпрыгнул, ухватился за нижнюю перекладину… Пара минут - и вот она крыша. Директор колледжа орал что-то внизу и тряс кулаками. Ему вторили две тетки-преподавательницы, но снимать меня с верхотуры никто не полез.
Всё это, конечно, здорово, но как спуститься до нужного окна? Водосток. Выдержит? Пошевелил жестяную трубу. Скрежетнула, но, вроде, держится. Сполз по трубе аккуратненько до каменного карниза. Карниз шириной в ступню, но это ж шоссе асфальтовое по сравнению с забором на кирпичном заводе! Короче, добрался до места без приключений и, можно сказать, с комфортом.
Стекло разбивать не пришлось. Рама старая, толкнул посильнее, шпингалеты поотлетали. Дым, пыль, куски штукатурки, доски ломаные, о-о-о! В горле запершило сразу, песок на зубах заскрипел. Фу! И посреди этого ада Витек полуживой валяется, прижатый потолочной балкой. На которой ещё две балки поперек. Попробовал сдвинуть. Ага! Всё же я не Майк Тайсон… Ещё дым этот вонючий!..
Хорошо бы ломик! Конструкцию приподнять. Где его взять только? И почему в медицинских кабинетах ломики не держат?
- Кенз! – Витька просипел. – Вали отсюда, а? Ничего ты один не сделаешь.
Стулья! Дирекция колледжа не заморочилась элитной мебелью для студентов, и то, на что будущие светила медицины пристраивали многомудрые зады, назвать стулом - значит, польстить сварной конструкции с парой дощечек. А че? Кресла им что ли итальянские?! А нефиг! Пусть сразу знают, что легких путей ни в жизни, ни в науке никому не уготовано!
Я подсунул ножки стула под нижнюю балку. Оглянулся на Витька.
- В твоем распоряжении полсекунды. Дольше я эту конструкцию не удержу. Готов? Давай!!..
Со всей мочи нажал на импровизированный рычаг. Балки дернулись, заскрипели. Витек успел выползти из-под них прежде, чем бревна рухнули назад. Откашливаясь и сплевывая пыль, я перебрался к окну, подхватил Витьку под мышки, затащил на подоконник.
Дальше-то как? Сам я выберусь, а вот помятый и наглотавшийся дыма друг справится ли? Оглянулся на дверь. Не, не добраться. И кто знает, что там, снаружи, творится?!
Кинул Плюшку в сторону пожарной лестницы. Голубоватый шарик отскочил от стены, вернулся в мою ладонь. Нет. Еще пару раз кинул в разные места – уже так, наугад. Снова нет!.. На третий раз Плюшка смилостивился, наконец, и приклеился к ветке старого дерева возле здания.
- Слушай меня, Витастый, - опять прокашлялся. – Сейчас вылезаем на тот карниз, видишь? В метре внизу. С карниза прыгаем и хватаемся вон за ту ветку, а с ветки…
- Сдурел что ли? – прохрипел Витька. – Я тебе что, белка-летяга? Давай спасателей подождем.
- Ага! Они уже мчатся! Аж из Америки! К утру будут! Не дрейфь, справимся. Я помогу. Только оттолкнись посильнее.
Думаю, Плюшка наелся в тот раз власть. Прыгал с меня на Витьку и обратно, светился и переливался радугами от удовольствия, пока мы активно спускались со второго этажа на крышу техздания. Витька орал и ругался, я, вроде, тоже орал и подбадривал.
Получилось. На все про все ушло несколько секунд, когда мы приземлились на теплый шифер с многочисленными островками мха, того, что под дождем раскрывает крошечные лепестки и превращается из шершавых черных бугорков в зеленые подушечки.
Витька стонал, скрючившись, прижав руки к животу, и продолжал ругаться.
- Ты меня убил! Человечество не простит и не переживет такой потери!
Я глянул вниз.
- Тут невысоко. Давай! Последний этап и мы дома. Сначала я прыгаю, потом ты.
- Не могу. Подожду здесь.
- Можешь! Подползай к краю, цепляйся руками вон за ту железку, спускай ноги и падай. Я тебя подхвачу.
Витька смерил меня сочувствующим взглядом.
- Не удержишь. Твой бараний вес против моего, настоящего мужского…! Лучше пожарных подожду.
- Я не сказал, что собираюсь тебя на ручках держать! И держать вообще. Просто помогу погасить инерцию. Всё получится!
Отошел подальше, разбежался и слетел с крыши. Куча песка внизу мягко приняла, поглотила избыток потенциальной энергии, не позволив той уйти внутрь тела и переломать мне ноги. Махнул рукой Витьке.
- Давай!
Тот пополз к краю…
Директор колледжа, осипший от непрерывного ора, выдавал в эфир что-то неразборчивое. Я понял лишь «сдам в полицию», «отвечать за идиотов», «не собираюсь» и что-то в том же духе. А кто-то хвалил, по плечу хлопал. Тетки из директорской свиты хлюпали носами и прикладывали к глазам платочки.
Я проводил взглядом «скорую», что увезла друга, и подошел к Лорелее. Она уже давно не плакала, а весело щебетала с девчонками.
- Кирилл! – улыбнулась, как солнышко умытое. – Хочешь меня проводить?
И сумку с ноутбуком протянула.
- Слушай… - слова нужные не мог подобрать, - ты это… в больницу съезди, а? Витек отравился сильно, Может, ему кровь надо. У него группа редкая, такая же, как и у тебя.
- Ещё чего! – фыркнула красавица. – Кровь!.. У меня лишней нет. Сам делись, если хочешь.
- Моя не подойдет, да и до восемнадцати лет по закону нельзя сдавать.
- Вот прям охота спасать всяких придурков! – поджала губки. – Сам виноват! Ничего! Очухается!
Я ушам не поверил.
- Он же ради тебя полез в огонь! Ключи твои доставать!
- Конечно, придурок! Натуральный, - пожала плечами. – Нечего было лезть! У меня есть запасной комплект.
И потеряла ко мне интерес. Повернулась к толпе.
- Кто меня провожает сегодня? Объявим аукцион?
- Знаешь, - сказал тихонько, чтоб она одна слышала, - а я понял, почему на тебе элементалей нет. Потому что ты сама – один огромный элементаль! Ни ума, ни сердца, ни души!
И ушел, не оглядываясь.
Вообще Витьку повезло. После такого приключения легко отделался. Балки лишь слегка его помяли. Синяки, трещина в ребре; ну, и дыма наглотался, а в остальном все нормально. Так что денек его в больнице подержали и отправили долечиваться домой. Я его навестил вечером.
Лежит на диване, обложенный книгами, ноутбуком, планшетом, тарелками с разными деликатесами, блаженствует. Весь в нирване.
- Слышь, Кенз? Тут подумал… Ты меня научишь, а? Ну… бегать, по крышам лазить.
- Наука нехитрая, - я пожал плечами.
- Ты как-то возможности оцениваешь и выбираешь оптимальный вариант. Вот этому. А?
- Научу, - пообещал. – Нет ничего легче. И с Плюшкой познакомлю.
- С какой плюшкой? С булкой что ли?
- Увидишь, - хмыкнул я.
Витек покачал головой и улыбнулся в ответ.