Падает снег...

Оцените материал
(1 Голосовать)
Падает снег, падает, кружится огромными хлопьями, и так холодно, что огонь костра совсем не греет. А ведь никогда раньше здесь не бывало таких холодов. Это всё они виноваты, ненавистные пришельцы... их оружие вызывает ужасающие, необратимые процессы в природе планеты... и в организмах её обиталей...
Пришельцы, инопланетные завоеватели, будь они трижды прокляты!

Они прилетели на огромных кораблях, каких здесь никогда не строили. Они атаковали оружием, о каком учёные на планете боялись даже задуматься. И они так жестоки, что в жилах стынет кровь.

Селлия ёжится, протягивает руки к огню. С колен на снег сыпятся крошки.

Они только что съели до последнего всю оставшуюся еду. Сначала они хотели использовать припасы экономно, но сегодня они наконец в полной мере осознали: у них нет шансов выжить. Они четверо — единственные, кто остался в живых из огромного отряда, снаряженного для спецмиссии, они — последняя надежда планеты, последняя надежда всей цивилизации. Им остался один рывок, и если им удастся выполнить свою задачу, планета будет спасена... но у них в любом случае НЕТ шанса остаться в живых. А даже если есть... нет, даже не стоит зря надеяться.

Так что они подкрепились всей едой, что нашли в сумках, чтобы набраться сил для выполнения своей задачи.

Спасти мир.

Селлия усмехается. Как-то глупо, по-детски, наивно, словно из сказочных историй звучит эта фраза — спасти мир. Но события последних месяцев глупыми или, тем более, сказочными, язык назвать никак не поворачивается...

— Это невозможно, — вдруг нарушая тишину, негромко произносит Чун, неотрывно глядя в одну точку. — Мы не сможем.

— Замолчи! — резко одергивает её Норт. — Не смей так говорить!

— Вы не знаете, — продолжает Чун, всё не отводя завороженного взгляда от языков пламени. — Вы просто не знаете. А я знаю. Ведь я учила это в институте. Их оружие... наши учёные тоже разрабатывали такое несколько веков назад. Они дошли в своих исследованиях до оружия абсолютного уничтожения. Но они вовремя осознали, насколько оно опасно. Вы ведь слышали про Всемирное разоружение. Мы избавились от всего этого накопленного по всему миру потенциала оружия массового поражения, потому что оно способно уничтожить весь мир в долю секунды. А у них есть такое. Я видела. И разве вы сами не видели их биологическое оружие? Не видели его последствий? Они привезли со своей планеты вирусы, абсолютно незнакомые нашим учёным. Разве вы не видели, что они с нами делают? Мы не знаем, как с ними бороться! У нас нет надежды, как вы не понимаете! — внезапно её голос срывается, она прячет лицо в ладонях и беззвучно рыдает; только плечи вздрагивают.

Все молчат, боясь поднять головы и встретиться взглядами друг с другом. Только Чун тихо приговаривает: "У нас нет надежды, нет надежды..."

Селлия поднимается, садится около Чун, обнимает её и что-то шепчет. Чун самая молодая из них, и как только её угораздило попасть в этот спецотряд? В институте она была самой способной, подающей огромные надежды студенткой. Ей прочили такое будущее... Но разве у них теперь есть будущее?

Им есть смысл говорить только о будущем их планеты. А оно заключается в двух маленьких, заполненных ярко-синей жидкостью стеклянных колбочках, лежащих в особом отделении сумки Кенра. GE-19. Самый страшный вирус из всех существующих или существовавших на планете. Созданный учёными, искусственно выведенный в лаборатории — потому что природа не могла сотворить такое.

Проникая в организм живого существа, GE-19 полностью изменяет его внутреннее строение, вызывая чудовищные мутации, сопровождаемые адскими болями. Вирус должен попасть в кровь, а там его клетки приспособятся к окружающей среде и смогут любыми путями заражать GE-19 особей того же вида, что и уже инфицированный. Попадая в кровь, вирус начинает действовать на все ткани, органы и системы. Инкубационный период длится шесть дней, в которые заражённый чувствует себя очень бодро и энергично. На седьмой начинаются головокружения, тошнота, рвота. А с восьмым приходят мутации. Болезнь длится от нескольких дней до нескольких месяцев, в зависимости от индивидуальных особенностей организма. Но процесс необратим и неизбежно приводит к смерти.

Вот что хранится у Кенра в кармашке сумки.

Стеклянные колбы с вирусом помещены в специальный футляр, открывающийся только после набора комбинации цифр. Футляр суперпрочный, огнеупорный, водонепроницаемый, пуленепробиваемый... Никакая нелепая случайность не должна помешать им спасти свой мир, свой прекрасный, цветущий, удивительный мир, спасти миллиарды жизней, подарить детям будущее. Они сделают это, они отвоюют, вырвут, выцарапают победу и свободу для своей планеты.

Всё, что им нужно, это добраться до крупного лагеря инопланетян и заразить одного, хотя бы одного пришельца. Дальше вирус сделает всё сам... а их жизни уже не будут иметь никакого значения.

Кенр неторопливо начинает сборы. Им уже пора двигаться в путь. Он кидает взгляд на плачущую Чун, которую успокаивает Селлия. Пусть она поплачет, пусть. Он всё понимает. Вчера Чун впервые встретилась с ними лицом к лицу. Впрочем, это был всего лишь один чужак. Но для юной студентки, волею судьбы вынужденной сражаться с инопланетными захватчиками, это даже слишком много.

Она дежурила у их маленького бивака, когда остальные отправились на небольшую вылазку к предполагаемому местонахождению лагеря инопланетян, и заметила двуногого металлического зверя, боевую машину, внутри которой в основном и перемещались пришельцы — они редко выходили из них. Чун подстрелила машину, но инопланетянин остался цел. Он вылез наружу.

Чун выстояла. Она победила. Она убила его. Но эта встреча потрясла её.

Когда Кенр, зрелый закалённый боец, впервые увидел пришельцев, даже он долго не мог прийти в себя. Их вид внушал первобытный ужас. Это были чудовища, как из извращённого ночного кошмара, как пугающие образы галлюцинаций психически больных: гнусные нелепые формы, странные изгибы, противоестественные движения, их непонятный, не похожий ни на какие знакомые звуки язык...

Чун нужно пережить этот шок. Поэтому пусть поплачет.

 

Падает, падает, падает снег, и маленький отряд пробивается вперёд сквозь белые хлопья под завывания ветра. Красная мигающая точка на экране прибора слежения Норта исправно показывает передвижения пришельца, на машину которого два дня назад удалось прикрепить датчик. Рано или поздно он приведёт их к лагерю.

Норт и Кенр идут чуть впереди, перебрасываясь редкими фразами. Селлия и Чун отстают на несколько шагов. Они молчат, каждая задумавшись о своём.

Селлия неотрывно смотрит Кенру в спину. Им осталось так немного, с горечью думает она, может, это последний день в их жизни... Неужели они так и не произнесут этих слов? Неужели он так и не скажет ей, что... Селлия тут же корит себя, упрекает в эгоизме. Казалось бы, её мысли должна занимать только их миссия... Но почему же, почему тогда в голове лишь один вопрос -- отчего он так холоден, холоден как этот снег вокруг?..

 Глаза предательски наполняются слезами, и Селлия отворачивается, чтобы Чун ничего не заметила. Но от Чун трудно что-либо скрыть, и Селлия ощущает её руку у себя на плече.

— Не кори себя. Подумай... Разве не любовь движет нами сейчас? — тихо спрашивает Чун.

Селлия непонимающе смотрит на неё, и только потом понимает, что Чун будто прочла её мысли.

— Разве не любовь движет нами сейчас? -- повторяет та. -- Любовь к нашей планете, любовь ко всему живому?

Селлия согласно кивает.

— И только любовь и вера может нам сейчас помочь.

А вокруг падает снег...

 

 

Кенр с самого начала стал негласным руководителем отряда, к его советам прислушивалось даже официальное руководство. А когда в результате внезапной атаки пришельцев погиб капитан, никто даже не обсуждал, кто займёт его место. Он лучше всех остальных сохраняет самообладание. Селлия ещё ни разу не видела, чтобы он выходил из себя, никогда не слышала, чтобы он повышал голос. Просто когда он говорит, не остается ни единого шанса его ослушаться.

Селлия и Кенр познакомились задолго до вторжения пришельцев. Они вдвоём работали над одним проектом, и в течение года каждый день были рядом, многое вместе пережили... Но по завершению проекта разъехались по разным концам планеты, многое оставив недосказанным. Несколько месяцев назад судьба вновь свела их, на этот раз в спецотряде, посланном на особое задание в стан пришельцев. Селлия до сих пор помнит, как сладко замерло сердце в груди, когда она увидела Кенра. И до сих пор не может забыть, каким холодным, дежурным, безразличным было его краткое приветствие.

Падает снег, а они всё идут и идут по бескрайней снежной равнине, кое-где на своём пути встречая погибающие деревья с обледеневшими ветками, ещё, быть может, помнящие равнину цветущей поляной.

Вдруг Норт резко тормозит, и Селлия чуть не врезается ему в спину.

— Вы слышите? — шепчет Норт.

— Что? — спрашивает Чун, но ответ на её вопрос уже не нужен: теперь уже все явственно слышат лязг приближающихся металлических монстров.

— Можешь различить, сколько их? — спрашивает Кенр у Норта, обладающего отличным слухом.

— Вроде двое.

— Отряд, приготовиться к бою, — отчеканивает Кенр.

Все четверо достают оружие, заряжают его ракетными снарядами, которые с одного точного попадания вдребезги разбивают железные машины инопланетян. Вместе с содержимым.

— Стойте, — вдруг говорит Чун. — Кенр, дай мне вирус.

— Что? Зачем?

— Всё равно у этого оружия слишком сильная отдача для моей комплекции, и я могу промазать, — звуки всё усиливаются, пришельцы приближаются, и Чун говорит быстро, торопливо. — Постарайтесь одну из машин не взорвать, а сбить, вывести из строя. Пусть... пусть он вылезет. Я стрельну в него не обычным снарядом, а колбой с GE-19. А потом... — она не договаривает, но всем и так ясно.

Потом он убьёт их. Спасётся. Доберётся до лагеря. И заразит всех.

— Если вы согласны на это, — добавляет Чун.

Кенр молча достаёт колбу, протягивает её Чун, но вдруг переводит взгляд на Норта. Того бьёт дрожь, но он кивает. Кенр смотрит на Селлию. Она спокойна.

— Времени мало, не медли, — произносит она, осматривая своё оружие.

Вот уже металлические псы инопланетян приближаются на расстояние досягаемости снаряда. Кенр тут же стреляет, следом за ним Норт с Селлией. Одна из машин взрывается, другая шипит, пускает снопы искр и падает на снег.

Наступает тишина.

Трое стрелявших перезаряжают оружие.

Бок подбитого железного чудовища откидывается дверцей.

Чун целится.

Инопланетянин не спешит вылезать. Лишь высовывает дуло своего небольшого оружия.

Его машина начинает ещё громче шипеть, для всех — и для самого пришельца тоже —  становится ясно, что сейчас она взорвётся.

С нацеленным оружием он медленно выбирается на снег. Не переставая целиться, не отрывая взгляда от четверых коренных обитателей планеты, которую его раса решила беспощадно подчинить своей воле, он отползает подальше.

Словно дождавшись, когда хозяин отойдёт на безопасное расстояние, машина взрывается.

— Чун, готова? Почему не стреляешь? — перекрикивая шум взрыва, спрашивает Кенр.

Чун сглатывает комок, застравший в горле. Её рука дрожит, но она перехватывает её другой, успокаивается и кивает. Она готова стрелять. Готова спасать мир.

В считанные мгновения инопланетянин вдруг выкрикивает что-то на своём уродливом языке и стреляет вперёд Чун; Селлия молча падает на снег, немедленно окрашивая его в яркий цвет крови; по равнине проносится крик боли и отчаяния  — и Кенр одновременно с Чун стреляет в пришельца.

Снаряд разрывает того на мелкие куски.

Все бросаются к Селлии. Она тихо-тихо стонет и, обратив угасающий взгляд на Кенра, еле слышно шепчет:

— Зачем?

Норт и Чун пытаются ей помочь, избегая встречаться взглядом с Кенром. Они ничего не говорят, но он всё читает у них на лицах.

Возможно, он только что лишил их последней надежды спасти планету от захватчиков. Лишил свой мир шанса быть свободным и счастливым.

Но нами движет любовь.

 

 

Селлия приходит в себя в каком-то тёмном помещении. Она пытается приподняться, но тут же падает обратно. Резкая и ноющая боль в боку не даёт двинуться. Она лежит неподвижно несколько минут, затем медленно, превозмогая боль, снова поднимается, садится. Кажется, это маленькая пещера. Значит, они уже дошли до невысоких гор, за которыми они и ожидали найти лагерь пришельцев.

Рядом с Селлией догорает костёр. Друзья позаботились о ней. Кто-то из них даже пожертвовал своей меховой накидкой, чтобы она не замёрзла в холодной пещере. Селлия кутается плотнее, вдыхая родной, тёплый запах. Она знает, кто сейчас мёрзнет там, снаружи, где огромными хлопьями падает снег...

Внезапно чувство тревоги окатывает её. Что с её друзьями? Где они сейчас? Живы ли?.. Почему оставили её? Хотя это понятно -- она для них обуза...

И только сейчас она замечает, что около костра углём оставлено послание.

Надеемся, что ты хорошо себя чувствуешь. Пережди, наберись сил, спасись, выберись отсюда и проживи эту жизнь за нас. Друзья.

Селлия сжимает кулаки и сгибается в беззвучных рыданиях.

 

 

Падает снег, а Селлия идёт вперёд. Силы подводят её, ноги подгибаются, но она идёт. Она идёт уже давно; она не знает сколько. Время потеряло для неё значение. Она идёт, сжимая в закоченевших руках прибор слежения, на котором мигает и мигает красная точка, точно также не имея понятия, как давно она забрала его из заледеневших рук Норта.

Её лицо покрыто льдинками, в которые мгновенно обращались непрекращающиеся слёзы. Но Селлия уже перестала плакать. Её голова очистилась от всех мыслей, и внутри будто стало пусто и бело, как вокруг.

Она идёт, не делая передышек. Останавливается только, чтобы на миг присесть и прикоснуться онемевшими губами к покрытому инеем лбу Чун. А затем идёт дальше.

Идёт, зная, что она может встретить впереди, но боясь даже думать об этом, а поэтому идёт, не думая ни о чём, идёт вперёд... а с небес падает снег, словно кто-то наверху тоже плачет, и его слёзы вмиг замерзают, как и слёзы Селлии, неподвижно сидящей над холодным, облепленным снежинками телом Кенра.

-- Я люблю тебя, -- шепчет она. -- Слышишь, люблю, люблю... прости меня, прости, что не сказала этого раньше... ну почему, почему, почему?.. -- она захлёбывается слезами и наклоняется к Кенру близко-близко. Целует его в остылые губы, обнимает оледенелое тело. Осторожно разгибает окостеневшие пальцы, доставая заветную колбу.

А затем поднимается и тихо-тихо шепчет что-то. Поднявшийся ветер в белоснежном вихре снежинок уносит её слова далеко-далеко, словно желая всему миру рассказать о клятве, данной Селлией, скреплённой любовью, смертью и долгом.

 

 

Ба-бах! -- гремит выстрел и чудище отлетает на добрых пять метров.

-- Вы в порядке, сэр? -- обеспокоенно спрашивает младший лейтенант Джефри Смит, подбегая к атакованному пришельцем, рухнувшему на землю.

Полковник Томпсон, прижимая к безобразной рваной ране на левом предплечье другую руку и стремительно теряя кровь, тем не менее ободряюще фыркает:

-- Порядок, жить буду! Хорошенько же ты его, сынок! С одного выстрела наповал!

Лицо Смита сияет от гордости.

-- Всего лишь мой долг, полковник, перед планетой Земля! Но позвольте вам всё-таки помочь, сэр! У меня с собой аптечка первой помощи...

-- Как твоё имя, сынок? -- спрашивает полковник, стойко выдерживая боль, пока его подчинённый перевязывает ему кровоточащую рану.

-- Младший лейтенант Джефри Смит, сэр! Рад служить! -- с энтузиазмом отзывается тот.

-- Ты молодец, Джефри Смит. Замолвлю за тебя в лагере словечко...

-- Готово, сэр, -- заявляет Джефри, стараясь не выдать реакции, вызванной в нём последней фразой полковника. -- Не расскажете, как всё было-то, сэр?

-- Да чего рассказывать. Это чудище бросилось на меня из-за холмов так молниеносно, что я даже не успел отреагировать, хотя реакция у меня ещё та! В конце концов, армейская закалка... сам понимаешь... я такого повидал...

-- Не сомневаюсь, сэр!

-- Так вот... ах ты дьявол, болит-то как! Но ничего, кажется, неглубоко... инопланетянин начал кусать, царапать мне плечо, повалил на землю, монстр поганый... ну а затем появился ты, сынок. Как раз вовремя. Спас мою жизнь, а она не гроши стоит, как считаешь?

-- Так точно. сэр! А не скажете, полковник, это правда, что инопланетяне разумны? Что у них тоже была жизнь, ну, примерно, как у нас?

-- У этих-то тварей?

-- Ну... сэр... вот на этом даже есть одежда... а ещё ведь у них были города... и они как-то общаются между собой... и ещё ведь она оказывали сопротивление...

-- Слушай, сынок, ты когда-нибудь видел, чтобы разумное существо так бросалось на человека? Нет? То-то же! Даже свинья ведёт себя разумнее! -- и он хохочет, довольный своей шуткой.

Джефри смеётся вслед за полковником.

-- Сэр, вам наверное, лучше побыстрее отправиться в лагерь, наведаться к доктору Саймону. Он вас быстро починит, сэр!

-- Пожалуй, ты прав, сынок, идём.

-- А что с тварью-то делать?

-- Да пусть тут валяется, туша окаянная, никуда не денется. Потом пришлём ребят на транспорте, пусть подберут. Отправим на Землю, пусть там посмотрят, что за монстров мы перебили.

-- Испугаются! Эти твари жуть какие безобразные.

-- Да, -- соглашается полковник. -- В кошмаре такое не привидится. Я-то, бывалый и опытный, и то, когда первый раз это чудище увидел, я тебе скажу...

-- Сэр, бинт уже весь красный от крови.

-- Да, пошли скорее, Джеймс.

-- Джефри, сэр.

-- А я что сказал? Закалка закалкой, но с природой не поспоришь. От потери крови любой здоровяк издохнет, как муха. Хотя рана-то у меня не ахти какая. Бывало и хуже, да... Единственное, я не совсем понял, когда эта тварь на меня напала, за несколько секунд до твоего выстрела откуда-то, из его пасти, что ли... полилась какая-то ярко-синяя жидкость... и быстро впиталась. Слюна его ядовитая, что ли... чудовище проклятое...

-- Ничего, сэр. Доктор Саймон даст вам противоядие или антибиотик.

-- Верно говоришь, это пустяки. И всё-таки, повторюсь, ты молодец, сынок. Хватка и реакция, что надо. Земля должна гордиться такими, как ты.
Прочитано 11001 раз

Добавить комментарий


Защитный код
Обновить

Последние коментарии

  • Магазин, в котором есть всё

  • Я ПРОТИВ БЕЗГРАМОТНЫХ ТЕКСТОВ.

    • Елена
      Нравится мне читать такие замечания - уроки. Спасибо, конструктивно!

      Подробнее...