ЗАНФ Заочная Ассоциация Начинающих Фантастов

Вы просто не представляете, как может утомить разнообразный труд. Да, да! Именно так и не иначе. И вот, я, человек, полезный обществу в роли сантехника, подумал - я перелопатил столько дерьма, починил столько разной херни... Почему б не попытаться стать писателем? Если не инженером душ человеческих, не слесарем - впрочем, кто сказал нет, хоть ассенизатором. Целый месяц я лелеял эту мысль, не сходя с неё ни налево, ни направо, старался не упустить, поворачивал то одним боком, то другим, и провидение сжалившись, послало мне сон.
Я проснулся от неприятного ощущения, что кто то касается меня взглядом. Разлепив веки, но однако перейдя из одной ночи в другую, во тьме я услышал тихий голос. Такой тихий и сплетающий незнакомые мне звуки. И всё же я понимал!
Сегодня есть возможность каждому, даже хм, говночисту, приобщиться писательскому мастерству, день открытых дверей. Если желание твоё ещё горячо, следуй за мной. Главное - не задавай много вопросов и ни шагу без меня, особенно в Академии Писательских Наук, сиречь АПН. - важно сообщил он.
Ну что ж - раз назвался груздем, полезай в кузов, тем более раз такую честь оказывают. Меньше, чем за мгновение мы добрались до места.
- Ну и? - поинтересовался проводник, в голосе отчётливо звучали нотки сарказма.
- Извиняюсь, привычка. - пожал я плечами.
Проводник тихо вздохнул, явно, с намерением посеять чувство вины и мы вышли из роскошного туалета. Где стояли унитазы из чистого золота, раковины из серебра, лилась розовая вода, покачивались карликовые пальмы в хрустальных кадках, тени играли в догонялки с солнечными зайчиками, а зеркало развлекалось, передразнивая случайных посетителей, вроде нас.
Оригинальненько - хмыкнул проводник и отбросил капюшон, явив непослушную чёлку, изумрудные глаза и уши "локаторы".
Вот Чебурашки только и не хватало - подумал я, но коню понятно, сказал иное.
- Это, эта, если я правильно понимаю, ты Муза?
- Смотри, какой сообразительный - и часу не прошло, - что следующее? Чай, кофе, потанцуем?
- Ну, это всё потом, сейчас, как я понимаю, дела поважнее. - сказал я, и подумал - эх, не везёт, могли б и по красивше...
- По лицу встречают, по уму провожают - назидательно изрекла Муза, - благодари Небеса, что сам не полный крокодил!
Мы тронулись. Что бы посетить то или иное место, достаточно было о нём крепко подумать.
Так мы оказались перед хайтечной дверью, на которой висела табличка - Просьба не шуметь. Идёт рабочий процесс. Муза аккуратно повернула ручку и мы вошли. Горела свеча, свеча горела на столе... По углам таился мрак. Он тянул свои щупальца к танцующим огоньку, касался их, испуганно отдёргивал, словно обжегшись, снова подкрадывался... Муза вздохнула и мановением руки зажгла ещё несколько. В дрожащем пятне света возник человек в старинном камзоле. Он сидел, несколько откинувшись назад, вперив взгляд в потолок и словно подвесив на нём голову. В пальцах было зажато гусиное перо, ещё несколько валялось на столе и полу. Губы беззвучно шевелились. Неподалёку на кушетке кто то спал, свернувшись калачиком и сладко причмокивая.
Муза недовольно поморщилась и, углядев розовую нежную пяточку, провела по ней несколько раз пером.
Пятка дёрнулась и сделала попытку скрыться. Муза продолжила истязание, несмотря на отчётливые всхлипывания под одеялом...
Наконец, калачик стремительно распрямился, мелькнула изящная ручка, но Муза оказалась проворнее - перо упало к остальным, а сама она приняла вид глубоко равнодушной особы.
- А, чито, что, случилось? - спросила, позёвывая кудрявая, не менее изящно вылепленная головка.
Муза странным движением всего тела указала на меня.
- О да. Добро пожаловать. В сей миг мы видим творческие муки известного пиита, мастера грёз, баловня судьбы, любимца муж...муз.
Оно и видно, сама дрыхнет, пока человек мучается - эка как бедолагу свело, так и не может взгляд из потолка вырвать, глубоко видать загнал...
Музы переглянулись, и не успел я поймать следующую мысль, каким то образом, непостижимым для меня способом, наконец разлучили поэта с потолком, голова его при этом упала на грудь, а перо бешено понеслось по листу пергамента. Правильнее, свитку - каждый раз, когда строфа заканчивалась, пергамент двигался вперёд и замирал, давая возможность запечатлеться следующей, и так строфа за строфой пергамент заполнялся, а свиток прибавлял в толщине.
- Ну, всё. Теперь только чернила подливай и цилиндры меняй. Понеслась душа в Рай. Говорила ему, говорила - Я помню чудное мгновенье, передо мной явился ты. Как мимолётное - то есть мимо пролетающее, типа фанеры над Парижем, Как Гений - именно, чистой красоты. А, толку... Для него чистота в бане... А я ведь у самого Александра Сергеевича гостила - чай с сушками, вино кружками, от этого и конфет не дождёсся...
- От сладкого зубы портятся и талия - брякнул я, не подумав о последствиях.
- Твой, что ли? Начинающий, небось?
Муза, покранев кивнула.
- Уморит он тебя, сразу видно - жмот почище моего. Небось, сон мой сладкий его чёрная длань оборвала? Уу, соцреалист. Надои, навоз, гайки, дойки! Муза взяла один цилиндр и вставила в устройство, напоминающее музыкальную шкатулку. Поэт, не останавливаясь, драл перьями пергамент, отшвыривая в сторону тупые или сломанные. Кудряшка полезла в шкаф, достала громадную бутыль и, дрожа от напряжения, стала наполнять чернильницу. Остатки сна коварно напомнили о себе, глазки на мгновение осоловели, и в это время бутыль выскользнула из рук и ахнула на стол...
Именно поэтому я и не смог просмотреть ни одно из стихотворений до конца... Помню, мелькание птиц, розовое небо, облака, словно иероглифы, ленивые волны, замершее время, стены и башни, покачивающиеся на прозрачном зеркале озёра, голоса, далёкая песня... И вдруг полосы, треск, вой.
- Ну всё. Сеанс закончен, спасибо вам спасибо нам. Счастливо оставаться.
Муза сделала книксен, а я как ни сдерживался, ухмыльнулся. Честно сказать, было с чего - густо фиолетовый поэт непонимающе уставился на свиток, который так не остановился, и лужу, постепенно пергаментом осушаемую. Кудряшка, не намного светлого оттенка, небрежно отмахнулась и полезла под стол доставать бутыль. Как ни странно, чернильница уцелела.
- У вас тут все э, такие? - спросил я немного погодя, в пролетающем мимо нас коридоре.
- Для начинающих и похуже найдётся. Так что...
- Помалкиваю - заключил я, тем более, что мы оказались у обычной двери, обитой дермантином. Ни таблички, ни чего-то иного наши глаза не узрели, и мы смело вошли.
Внутри несколько человек занимались странными вещами. Например, один бросал кости, и согласно выпавшим очкам, выдвигал определённые ящики, доставал оттуда нечто, и бросал в большой котёл, подвешенный в громадном камине . Иногда он снимал пробу и тогда или блаженно улыбался или брезгливо морщился. Другой сидел с завязанными глазами и наощупь хватал из большого горшка ингридиенты и также отправлял их в свой котёл, стоящий рядом. Иногда продукт летел мимо, но чаще попадал по назначению. Третий, бормоча что то под нос, запускал руку в мешок, который дергался из стороны в сторону, ловко припечатывал кулаком нечто текучее, и видимо, шустрое, нанизывал его на белый длинный шнур, прижатый к полу одной ногой. Шнур трепыхался и третий нервничал. Четвёртый складывал нечто вроде карточного домика. Карты явно были необычные, а то и волшебными. Иные из них благоухали, другие сверкали, третьи сочились влагой, четвёртые дышали огнём, из некоторых вырывались порывы ветра и тогда сооружение зловеще потрескивало и покачивалось.
- Добро пожаловать на творческую кухню. Здесь можно приготовить от рассказика до романчика, главное - терпение и внимание.Советую здесь усилить своё внимание, надеюсь хотя бы оно у вас, дорогой мой, имеется. Да, именно так. Здесь мы имеем работу над формой. Здесь слова заполняют форму.
Муза показала на сооружение.
- Хм, а как насчёт мыслей?
- Верно подмечено. Вот это - Муза показала на штуки, из которых дул ветер - и есть мысли. Поэтому лишь настоящему мастеру удаётся заключить большое количество мыслей, обрамляя их словами. Многие варят похлёбки весьма превосходные на вкус но, к, сожалению, не питательные, как у вас говорят - фаст фуд. Многие нанизывают и плетут живую ткань... Иные - они редки, реже их только создатели миров - возводят грандиозные сооружения, впечатляющие своими линиями, слиянием стилей, проникновением пошлого в высокое и наоборот, здесь важно чувство вкуса, меры и...
В этот момент карточный домик угрожающе покачнулся - видимо в предпоследний ярус зодчий попытался вложить количество мыслей, несовместимое с прочностью постройки. Карты в основании опасно затрещали, домик накренился, какие-то мгновения дрожал, а потом осыпался. Мы не стали смотреть, как творец рвёт на себе волосы, а его Муза вытирает ему сопли и гладит вздрагивающие плечи, не стали, ибо нас ждал сад Фантазий.
О это был, наверное, самый прекрасный сад, из тех, что я мог себе представить... Радужная, шелковистая трава, которая несла тебя в любой уголок навстречу тёплому ветру. Деревья, купающие свои кроны в приветливом небе, говорящие цветы и животные... Множество прелестнейших плодов покачивалось среди ветвей... Одно но - на недосягаемой высоте.
- Ну и? - ошалев от великолепия и чудес сада, выдавил я
- Волшебные плоды. Используются как для питания муз, так и для кормления вдохновения. А вот, кстати, и оно.
Я покрутил головой по часовой стрелке, потом против, посмотрел вверх, посмотрел вниз и взгляд мой споткнулся об какую то невзрачную птичку-невеличку.
- Этот гадкий утёнок, эта пигалица, ты хочешь сказать, это моё вдохновение? И что мне с ним делать? Сварить или зажарить? Варианты? Хм, птичка.
Птичка презрительно посмотрела, причём как то сверху вниз, и сказала - И с этим -сделала недвусмысленный жест крылом - здесь она ещё более возросла, а я умалился - мне работать? Увольте.
- С радостью, - воскликнул я - Как нибудь без пернатых.
- Пошляк! - явно теряя терпение прошипела Муза. - Без вдохновения тексты твои будут пусты, слова мертвы, мысли ссохшиеся, как вчерашняя колбасная кожура. Каждый в академии, каждый, каждый при поступлении получает музу в помощницы и вдохновение для полёта души.
- Я хотел сказать - не в коня корм - искоса поглядывая на птичку, оборонялся я, но всё менее решительно. Кончай каждить! - с тоской подумалось.
- Так покорми - процедило Вдохновение - а то раскудахтался тут...
- Брейк, брейк. Мир, дрючьба, жувачка. - встала между нами Муза.
- Так! Садись ему на спину и лети. Я лично проголадалась.
Ну что ж - на земле я бы такого сомнительного коня послал куда подальше, но раз судьба решила так, надо пользоваться тем, что дают. Дают - лети, бьют - так беги, или просыпайся нафиг.
Короче, сел я на Птичку - ей это имя больше понравилось, видите ли на Гадком Утенке сам Андерсен летал, да не тот, из Матрицы, а сказочник - Ганс Христиан Андерсен. Короче, сел я на птичку и мы взлетели. Тут какая оказия - чем выше, тем плоды духовитее - типа духовнее, светлее, слаще, во рту тают, чистятся легко, а то и с кожицей прозрачной как тень ветра, - их можно и так. Правда, не всякая птица до высот воспарит, не каждый наездник управится, не каждого и поднять смогут. Так что взлетели мы не слишком высоко, поэтому с меня семь потов сошло, пока я с плода содрал семь шкур, а потом отделил семена от мякоти и дал Музе и Вдохновению. Хотел и сам отведать мякотки, но Муза решительно слопала всё сама.
- Ну как, новичёк, нравится тут у нас? Вкусно?
- Хм. Не знаю. - честно ответил я, задумчиво грызя черенок, в нём, как сообщили мои помощники, были особенно полезные для писателя витамины.
- Ладно, брось - мы пошутили.
Донёсся удар колокола.
- Вот и на первый раз всё, надумаешь, сообщи. Славы и почестей не гарантирую, но скучно не будет.
- Это точно, я тебе обещаю, ты не смотри, что я такая, уход да ласка, совет да любовь... - ввернула Птичка.
- Любовь к тому, что ты делаешь обязательна, ладно, желательна - не удержалась Муза
- Понял. А как с талантом?
- А как ты думаешь, почему мы к тебе пришли?
Я почесал затылок, потер лоб, взялся пальцами за кончик носа, даже несколько раз потянул за левое ухо...
И... проснулся. Первым делом перенёс впечатления от сновидения на лист. И призадумался.
- А может, шут с ним, с писательством, гайки крутить оно и проще, мозги не вывихнешь, трудовая копейка ближе к телу. Но!
Вспомнив, как тяжело снимались семь шкур, как падали капли семи потов, как исчезали в изумрудной дали семь солёных рек, горящий взгляд голодной Птички, насмешливый и сочувствующий взор Музы, решил - а почему бы и нет, действительно, не просто же она меня позвала и показала Академию во всей красе... Почему бы и... И проснулся... Но это уже другая история.